Пятнадцать ножевых

— Поехали мы на вызов — болит голова. Поднимаемся в квартиру — а там у мужика белая горячка. Вот натуральная — и мух ловит, и с друзьями в углу комнаты разговаривает. Спрашиваем: сильно ли пил товарищ? Вообще не пил, отвечают. Трезвенник.

— Так может, он просто с ума сошел? — влезла в рассказ хозяйка. — Мало ли что случается?.

— Да он таким перегаром дышал, что я боялся, спичку зажжет кто-нибудь, — объяснил я неожиданному эксперту в наркологии. — Как же, удивляемся, вот и запах, и всё остальное, и трезвенник? Да что вы говорите, возмущаются родственники. Он заслуженный человек, тридцать лет на одном месте, дворником, ни одного прогула, только благодарности. Что он там пил? На завтрак стакан самогона, в обед, и после работы. А чтобы как пьянь, под забором — никогда. Это свояк приехал, так они три дня отмечали просто, вот заболел.

— Ста…а…а…а… — Николай Евгеньевич в самом буквальном смысле слова сползал под стол. — Аня, мне срочно… а-ха-ха… надо взять на вооружение… Видишь, человек совсем не пьет… а-ха-ха!!!

В отличие от профессора, Анну Игнатьевну рассказ развеселил чуть меньше. Видать, она считала, что в жизни ее мужа присутствуют некоторые излишества. Да я бы с такой женой бухал без просыпу.

Мама с дочкой ушли на кухню готовить всё к чаю, а я решил закрепить успех и рассказал Николаю Евгеньевичу мужской анекдот. Наклонившись к нему, я вполголоса поведал:

— Отмечают пятнадцатую годовщину свадьбы. Дата круглая, позвали гостей. Все выпивают, поздравляют. Жена думает: «Нормальный мужик оказался, и зарабатывает, и по дому помогает. Жаль, конечно, то в гараже с друзьями, то на рыбалке нажрется. Но всё равно повезло». А муж: «А ведь если бы убил в первый день, как раз сегодня вышел».

Шишкин опять захохотал, вытирая слезинки из уголков глаз.

— Спасибо, жизненный анекдот, — поблагодарил он. — Надо запомнить, коллегам расскажу. — он помолчал немного и вздохнул: — Ох, работа эта… Мало своих, так еще и импортные… Привезли вон, в реанимацию, консультировать ходил, — он почти шепотом на ухо мне продолжил: — Американку, внучку друга самого, — он закатил глаза, — Хаммера такого… Повеситься хотела… Спасли еле-еле.

Я покивал, сочувствуя тяжелой судьбе консультанта таких сложных пациентов.

— И что? Выжила? — как бы между прочим поинтересовался я.

— Да, очухалась, — сказал профессор — Прокапали как положено. Уже через день, погрузили в самолет и увезли, — он повернулся к жене, которая заносила заварник: — Рассказываю про американку.

— Ох, бесятся уже с жиру, эти богачи, — чуть переигрывая, вздохнула Анна Игнатьевна. — И чего ей, спрашивается, не хватало? Всё есть, живи да радуйся — и муж миллионер, и отец, а про деда и говорить нечего. Вы видели этот Совинцентр на Кутузовском? Это же сколько у человека денег! А эта дура — в петлю…

— Но вообще-то история, — встрепенулся Николай Евгеньевич, и на этот раз не только закатил глаза, но и показал пальцем на люстру над собой, — не для распространения…

— Всё прекрасно понимаю, могила! — пообещал я, вызвав у хозяйки слегка пренебрежительную усмешку своим просторечием. Вот прямо уверен, она точно в туалет не ходит. Есть, пьет, а наружу ничего кроме запаха фиалок.

— А давайте поиграем во что-нибудь! — вдруг влезла в беседу молчавшая уже минуты полторы Лиза. — Андрей, предлагай!

— В «крокодила», может? — брякнул я и тут же получил ответочку.

— Вот еще, буду я кривляться, — презрительно отвесила Анна Игнатьевна. Да, не ту стезю дама в жизни выбрала. ей бы в дипломаты податься. На самых сложных переговорах, когда все аргументы исчерпаны, выпускали бы ее. И говорить ничего не надо — вот так бы посмотрела, и нужный результат достигнут. Возможно, Анну Игнатьевну внесли бы в список запрещенных приемов.

— Ну мама… — проныла Елизавета.

— Предлагаю «скрэббл», — торжествующе улыбнулась хозяйка. — Вы английский и в школе учили, и в институте. Неужели какие-то трудности возникнут?

О, как тут всё запущено… Я представил себе как семья Шишкиных, положив с одной стороны словарь Мюллера, а с другой — десятикилограммовый том Oxford English Dictionary, составляет иноземные слова и мне чуть не стало плохо. На слабо ведь берет, анидаг. Но я не пацан, на такое не ведусь. По крайней мере, не в этот раз.

— Я пас, — встал я. — Мои знания английского, конечно, чуть лучше, чем «май нэйм из Вася» и «Ландэн из зы кэпитэл ов юнайтыд киндэм», но именно что чуть. Боюсь испортить вам всё удовольствие.

При этом я старательно произнес школьные фразы без отечественного акцента. Может, и не идеально, но надеюсь, достаточно, чтобы кое-кто понял: ни хрена вам здесь не обломилось бы.