Пятнадцать тысяч монет

Учитель понял, что за дверью его жена со своей служанкой Цзинь-эр. «Но как же они могли узнать, что я с господином Ваном Седьмым нахожусь здесь? — подумал он — Не иначе, как они тоже бесы». Ни он, ни господин Ван Седьмой не смели произнести ни звука.

— Если ты не откроешь мне, — послышалось снова, — я проберусь через щель в двери.

От страха все выпитое ими за день вино вышло из них холодным потом.

— Я хочу сказать тебе, госпожа, только не прими это за дерзость, что сейчас нам лучше уйти отсюда, а завтра хозяин сам вернется домой, — донесся другой голос.

— Ты права, Цзинь-эр. Я пойду домой, но ему этого не забуду, — сказал первый голос и громче добавил: — Господин Ван Седьмой! Я ухожу, но завтра утром пришли моего мужа домой!

Смел ли кто-нибудь из обоих мужчин произнести хоть слово в ответ?

— Учитель У, твоя жена и ее служанка Цзинь-эр — бесы! — сказал господин Ван Седьмой, когда все стихло. — Не место здесь людям; пойдем-ка скорее отсюда!

Когда они открыли дверь и выглянули наружу, им показалось, что время подошло к пятой ночной страже;^{87} ни одного прохожего не было видно. Спускаться с горы им оставалось еще совсем немного, как вдруг они увидели две выходящие из леса фигуры. Впереди шла матушка Чэнь, а за ней следовала Ван По.

— Учитель У, мы ждали тебя очень долго, — сказали они, приблизившись к учителю и господину Вану Седьмому. — Откуда это ты идешь?

В ответ на эти слова учитель и господин Ван Седьмой воскликнули в один голос:

— Выходит, эти старухи тоже бесовки! Бежим быстрее отсюда!

И вот, мчась, словно сайги, скача, как олени, прыгая, как обезьяны, и летя, словно соколы, они спускались с горы. А за ними гнались старухи. Оба мужчины за ночь страшно переволновались, а к тому же у них не было ни крошки во рту, и они почувствовали сильный голод. В течение ночи они видели столько ужасов, что потеряли надежду встретиться хоть с одним живым человеком. В таком состоянии они спустились к подножию горы, где стоял какой-то домишко с вывеской над дверью.

— Самое большее, что здесь можно достать, — это тростниковое вино, — сказал господин Ван Седьмой. — Давайте купим немного вина, выпьем для подкрепления сил и укроемся от этих старух.

Вбежав в лавку, они увидели виноторговца.

На голове платок зеленый,
Как желчь коровы.
Живот обвязан кушаком,
Как печень, красным.
Штаны изношены и стары,
А ноги в туфлях из соломы.

— Какое у тебя есть вино, подогретое или холодное? — спросил господин Ван Седьмой.

— Теплого еще нет, — сказал тот.

— Что ж, принеси нам пока по чашке холодного, — попросил учитель У.

Но виноторговец не двинулся с места и не ответил ни слова.

— И этот ведет себя как-то странно; видно, он тоже бес! — воскликнул господин Ван Седьмой. — Идем-ка отсюда!

Не успел он еще договорить, как поднялся сильный ветер.

Не тигра рычанье, не стоны дракона —
Звуки зловещие эти.
Цветы не раскроются, ивы не склонятся
При солнечном свете.
Чудовища водные, горные духи
Таятся во мраке. Но ветер подул —
Раскрылась земля перед адскою бездной
И пыль поднялась под горою Фэнду.^{88}

Когда ветер стих, винная лавка и ее владелец бесследно исчезли, а учитель и Ван Седьмой оказались стоящими на могиле. От испуга у обоих душа ушла в пятки. Они бросились бежать к Цюйюань, что у Цзюлисун, там наняли лодку и сошли на берег у ворот Цяньтан. Господин Ван Седьмой пошел домой, а учитель У сначала отправился к старухе Ван По, которая жила недалеко от ворот, но нашел дверь запертой. Он принялся расспрашивать соседей и узнал от них, что прошло уже пять с лишним месяцев, как старуха Ван По умерла. От неожиданности и испуга у учителя глаза полезли на лоб и отнялся язык; он не знал, что ему делать. Наконец, от ворот Цяньтан он направился к нынешнему налоговому двору Цзинлингун, пришел мост Мэйцзяцяо и оказался у пруда Белого гуся. Тут он спросил, где живет матушка Чэнь. Подойдя к дому, который ему указали, он увидел, что дверь заколочена крест-накрест бамбуковыми жердями. На дверях под фонарем было написано: «Сердце человека подобно железу, закон государя — жаровне». На вопрос, где матушка Чэнь, ему ответили, что прошло уже больше года, как она умерла. Учитель У ушел от пруда Белого гуся и направился к мосту Чжоуцяо, но двери его собственного дома тоже оказались закрытыми.

— Куда пошли моя жена и служанка? — спросил он у соседей.

— Вчера ваша жена со служанкой Цзинь-эр вышла из дому следом за вами, — отвечали ему. — Она сказала нам, что идет к матушке Чэнь. Они до сих пор еще не вернулись.

Учитель уставился на соседей и не мог произнести ни единого слова. Вдруг он увидел покрытого лишаями даоса,^{89} который приближался к нему.