Пятнадцать тысяч монет

О сегодняшних и вчерашних
Можно ль судить делах?
Час расцвета и увядания
Мало значит в моих глазах.
Стали белы усы и брови,
Словно лебеди в облаках,
И румянец, когда-то свежий.
Потускнел у меня на щеках,
Я два раза назад оглянулся,
В сердце вкрались тоска и страх…
Грустен лес, когда на закате
Ветер бушует в ветвях.

Эти стихи написал Ван Чу-хоу из уезда Хуаян области Чэнду на западе провинции Сычуань, когда ему было около шестидесяти лет. Впервые увидев в зеркале, что усы и борода у него начинают седеть, он огорчился и написал эти строки. Молодое стремится к расцвету, а то, что достигло расцвета, стареет — вот закон, которому подчиняется все в мире, и избежать его никто не в силах. Обычно все белое становится черным, только усы и борода, наоборот, сначала черны, а потом уж белеют. Когда посланник Лю, который носил цветы в волосах, увидел в зеркале свою поседевшую голову, он написал:

Характер нам дан от рожденья. —
Я шел по дороге цветов.
Ценил я любовные встречи
И выпить всегда был готов.
Сейчас хоть и стар я годами,
Но молод, как прежде, душой.
С потертых полей моей шапки
Свисают цветы бахромой.
Мне иней виски покрывает,
Не тает снежок на усах.
И с горькой усмешкой вздыхаю
Я сам над собою подчас.
Одни предлагают покрасить
Мне волосы в прежний цвет.
Выдергивать нити седые
Другие дают совет.
Выдергивать или красить,
По-моему, ни к чему…
Когда-то мне все казалось,
Что я молодым умру.
Теперь пятьдесят за спиною
И мало в кувшине вина —
Пускай же последние годы
Украсит моя седина.

Рассказ наш пойдет об одном господине из Кайфына, что в Бяньчжоу.^{91} Ему было за шестьдесят, и усы и борода у него были седыми. Но он не хотел смириться и признать себя стариком, и увлечение женщинами привело его к тому, что он лишился своего состояния и превратился почти в бездомного бродягу. Как же звали его и что он такое сделал? Как говорится в стихах:

Скоро ль пыль за повозкой уляжется?
Нить что сердце связала, развяжется.

Рассказывают, что в Кайфыне, восточной столице, жил некий господин Чжан Ши-лянь, торговец нитками. В шестьдесят лет у него не было ни сына, ни дочери, и после смерти жены он остался один как перст. Обладая состоянием в сто тысяч связок монет, он содержал лавку с двумя приказчиками. Однажды, ударив себя в грудь и тяжко вздохнув, господин Чжан сказал, обращаясь к своим приказчикам:

— Я уже совсем старик, и нет у меня ни сына, ни дочери. На что мне мое состояние?

— Почему бы вам, господин, не жениться снова? — отвечали приказчики. — Жена вам и родила бы того, кто стал бы после вас приносить жертвы на алтарь ваших предков.

Господин Чжан пришел в восторг и тут же послал за свахами Чжан и Ли. Это были такие свахи, о каких говорится:

Лишь рот они откроют — соединят двоих.
Едва промолвят слово — и браком свяжут их,
Луаней одиноких и фениксов найдут,
А если кто покинут, они уж тут как тут!
Нефритовая дева и отрок золотой^{92}

Столкнулись не случайно за трапезой хмельной.
Ткачиха^{93} заболела тоской по их вине,Они с луны спуститься заставили Хэн-э.

Когда свахи пришли, господин сказал им:

— У меня нет сына, а потому я хочу жениться. Не могу ли я затруднить вас просьбой подыскать мне жену?

Сваха Чжан молча принялась размышлять: «Старый дядюшка дожил до такого почтенного возраста и только теперь надумал жениться! Кто же захочет пойти за него? Что тут ответить?» Но сваха Ли легонько толкнула ее и сказала:

— Это нетрудно.

Свахи собрались уходить, но господин Чжан остановил их и добавил:

— У меня есть три условия.

— Что же в мыслях у господина? — спросили свахи.

И вот эти несколько слов, в которых он изложил свои условия, заставившие его

Хлебнуть страдания на праведном пути,
И, ставши призраком, могилы не найти.