Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ)

Вновь запалив свечу, Янис-Эль осмотрела комнату. Сломанные стулья, поваленное кресло, развалившаяся на части тумбочка… Гадина! Явился, напакостил и смотался, как ни в чем не бывало. Еще и муженька с собой прихватил и теперь мозги ему промывает… На кровати завозились щенки, и Янис-Эль приказала себе не думать об этом одуване с наивными глазками. Следовало заботиться о тех, кому она, по крайней мере, небезразлична. Тщательно ощупав обрадовавшихся вниманию маленьких кадехо на предмет возможных ран после драки, Янис-Эль убедилась в том, что они не пострадали. Уже хорошо.

Встав и одевшись (рубашка, порезанная Корисом, опять на выброс!), она было взялась за уборку, но плюнула и, отбросив в сторону перекошенный стул, который подпирал дверь в коридор, вышла вон. Чертик и Ангела тут же увязались следом. Везде было пусто и тихо. Замок наконец-то угомонился. Следовало отнести шпионское донесение так заинтересовавшемуся им капитану Фьорнфельту, и Янис-Эль побрела в сторону комнаты госпожи Агнессы. Но капитана там не оказалось — внутренний радар показал Янис-Эль, что за дощатой дверью находится только один человек, и он, судя по всему, мирно спит. Поискав, она обнаружила капитана (его мелодию из барабанов и труб) в кабинете у пресветлого дора Халльрода (визгливые скрипки). Это было странно, а странности Янис-Эль с каждым новым днем пребывания в Несланд Эльце не любила все больше и больше.

Решив быть вежливой, она постучала, а после вошла, застав капитана и хозяина кабинета в позе двух быков перед схваткой — оба стояли, опершись руками на противоположные стороны стола и наклонившись вперед, словно вот-вот начнут бодаться. И даже появление Янис-Эль не заставило их распрямиться и перестать буравить друг друга взглядами. Подойдя, Янис-Эль молча выложила на стол свернутые в трубку бумаги, магический мешок, в котором они были, и с особой осторожностью — за шнурок, на котором оно все еще болталось — кольцо, сорванное с шеи Кориса.

Капитан тут же ухватился за бумаги и, наконец-то отвлекшись от поединка взглядов со святошей, зашелестел ими. Халльрод уселся за свой стол и теперь уставился на Янис-Эль. Та тоже демонстративно и обстоятельно уместила зад на стуле, наплевав на то, что святой отец тут же начал кривить лицо.

— Я устала, — пояснила Янис-Эль. — И точно заслужила то, чтобы, по крайней мере, понимать, что происходит в этом треклятом доме. Почему моя собственная спальня похожа на проходной двор — заходи кто хочу, делай что хочу? Хорошо, что я не спала и смогла постоять за себя…

— И это самая странная часть рассказанного тобой, фьорнэ, — проворчал себе под нос Фьорнфельт.

— Не начинай, — устало огрызнулась Янис-Эль. — Не моя вина, что времени набить тебе морду у меня так и не появилось. Сейчас бы ни в чем таком не сомневался.

— И все же, — проскрипел дор Халльрод, — хотелось бы понять, как юной эльфийке вашего сложения, Янис-Эль, удалось противостоять обученному воину, которым, несомненно, является Корис. Тем более, что ваш дядя уверил меня, что вы из-за свойств характера не способны к эйнор-тоу.

Опа! Янис-Эль навострила уши. Это было… неожиданно. Значит, прежняя Янис-Эль была такой размазней, что даже не могла в нужный момент обрасти клыками? Тогда понятно, почему ее так не уважали собратья эльфы… Или Титус просто тупо наврал? Вариант. Вечный лес! Как бы уже во всем этом, наконец, разобраться.

— А давайте меняться, — сказала Янис-Эль и состроила рожицу, пытаясь изобразить Альфа.

— В смысле? — Халльрод неприязненно прищурился.

— Я вам поведаю все о себе, а вы мне о братце Корисе. Идет?

— Хорошо, — Халльрод махнул рукой. — Но я знаю только то, что рассказывали мне. Сам я с дором Корисом знаком… поверхностно.

— Но все же достаточно, чтобы сильно не обрадоваться его появлению в замке. В чем причина подобного отношения?

— Я задал свой вопрос первым, Янис-Эль. И помимо того, что уже спросил, я хотел бы узнать, откуда у вас меч, который обжигает руки всем, кроме вас, и который оказался способен убить кадехо.

Янис-Эль поднялась и вынула клинок из ножен, а после аккуратно положила его туда же — на стол.

— Это меч пресветлого дора Тарона…

— Тот самый? — с недоверием в голосе перебил Фьорнфельт и, забыв про бумаги, во все глаза уставился на отблескивающее синим лезвие на столе.

— Тот самый, — сварливо огрызнулась злая и невыспавшаяся Янис-Эль, а потом убрала клинок назад в ножны. — Пресветлый дор Тарон и научил меня обращению с ним, а кроме того, и многому другому. Так что и я, дор Халльрод, умею сражаться и подготовлена не хуже дора Кориса.

— Я слышал о вас совсем другое, — растерянно проговорил Халльрод и развел руками.

— Вам наврали, — сказала Янис-Эль и продемонстрировала свои клыки, которые с каждым принятием эйнор-тоу становились все более послушным инструментом. — И это одна из тех тем, которые я очень хотела бы обсудить с вами, дорогой шурин. Почему вы выбрали в жены Эйсону именно меня, если были прекрасно наслышаны о моей скверной репутации? В чем была причина?

— Я… Мне сказали…

— Ну?