Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ)

Потянувшись к своей одежде, сваленной кучей на стуле, Янис-Эль нащупала кошель, снятый с пояса дядюшки взамен утраченного магического. В него она еще во время пути сложила бумаги, найденные у Титуса, письмо, которое она получила от Эйсона, и подаренное им кольцо. Вытащив эту фамильную драгоценность семейства Несландов, Янис-Эль покрутила ее в пальцах. Надеть? Еще немножко подумав, она убрала колечко в магический мешочек, где хранилось кольцо короля. Потом с непривычной и от того особо странной нежностью поглядывая на портрет, который удобно устроился у нее на животе, облокотившись на согнутые в коленях ноги, перечитала письмо от Эйсона.

«Янис-Эль, супруга моя». «Я рад, что это была именно ты». «Не стоило тебя отпускать в эту твою Академию. Но я обещал». «Возвращайся. Я буду тебя ждать».

Все это было… приятно. Янис-Эль улыбнулась, убрала письмо Эйсона и вытащила бумаги, найденные у Титуса. Тут был экземпляр брачного контракта, подписанный «дорогим дядюшкой» вместо Янис-Эль. Пробежавшись по нему, она только поморщилась. «Обязуется быть верной, безотказно исполнять супружеские обязанности и во всем слушаться супруга…» Но интересней всего оказался пункт, согласно которому все имущество Янис-Эль после заключения брака переходило во владение дора Несланда. Ниже шел списочек: деньги (смехотворно мало — столько она в своем сыскном агентстве зарабатывала за месяц), какие-то фамильные драгоценности (три штуки) и некоторое количество домашнего скота, включая кур, коз и трех саримов (где все это, кстати?). И больше ничего. Словно не наследницу Высокого фьора, а дочь зажиточного крестьянина замуж выдавали.

Интересненько. А кому в таком случае переходит фьор Моберг? И еще пара вопросцев: такие условия вступления Янис-Эль в брак с дором Несландом были оговорены с самого начала или оказались внесены в контракт дором Халльродом и фьорнисом Титусом уже позднее? И что по этому поводу думает нынешний и.о. главы фьора — теперь уже бывший опекун Янис-Эль фьорнанг Дитер-Сур Моберг? Довольно потирает лапки или даже не подозревает обо всем этом? У кого бы узнать?

Янис-Эль недружелюбно глянула на шкаф, в котором шуршал и скребся дядюшка Титус, но, к сожалению, узнать что-то у него не представлялось возможным. У кого еще? У самого фьорнанга Моберга? Или у фьорниса Рууз-Рога, который на пару с ним травил Янис-Эль? Эти двое наверняка знают. Вот только попадаться им на глаза раньше времени точно ни к чему — они-то сразу поймут, что «понедельничная» юная фьорнэ уж как-то слишком сильно отличается от «пятничной». Вздохнув, Янис-Эль вернулась к чтению.

Помимо брачного контракта среди бумаг дядюшки обнаружилось письмо от какой-то незнакомки, полное скабрезных намеков и прочих интимных пошлостей. Все остальное оказалось долговыми расписками. Одежда, украшения, новые сапоги… Янис-Эль с отвращением смяла их в кулаке. Мерзко и больно было знать, что именно в такую цену — в цену сапог, финтифлюшек и модной куртки дядя оценил жизнь своей племянницы. И продал ее проклятому магу, словно молочного поросенка.

Янис-Эль еще более хмуро взглянула на шкаф, от которого, как ей казалось, отчетливо смердело… Стоп! Запах… Великий лес! Шишки и сучки! Запах был отнюдь не следствием эмоциональной реакции на мерзопакостного типа в шкафу, а отвратной реальностью. Янис-Эль торопливо выбралась из кровати, чуть не наступив на мирно дремавших кадехо, и распахнула створку. Точно. Этот гад мало того, что нагадил, так после все это размазал по стенкам.

Отмывая чужое дерьмо и матерясь по-черному, Янис-Эль решила, что вопрос с родственничком надо как-то решать. Проще всего его было скормить кадехо. Тем более что Чертик и Ангела и так уже посматривали на Титуса с вполне себе гастрономическим интересом. Кстати, еще одна проблема — как обеспечить едой этих двоих живоглотов? Если проблемой всерьез не озаботиться, то количество студентов Академии начнет постепенно сокращаться… Так что действовать следовало решительно.

Утром невыспавшаяся и злая Янис-Эль отправилась на поиски пресветлого дора Тарона. Слегка подванивавшего дядюшку, который теперь не орал, но зато начал глупо хихикать, Янис-Эль гнала пред собой. Процессию замыкали кадехо. На этот раз их появление не прошло незамеченным. Встреченные в коридорах общаги курсанты с воплями кидались кто куда, а дежурный, стоявший в карауле в центре плаца, поразительно ловко залез за флагшток и смотрел оттуда, выпучив глаза так, словно был не человеком, а лемуром.

Начальник Академии предсказуемо обнаружился у себя в кабинете и очень быстро встал, когда Янис-Эль, получив разрешение входить, пропустила вперед себя всю свою шайку-лейку.

— У меня проблема, пресветлый дор, — понуро сообщила Янис-Эль и отпихнула от себя дядюшку, который норовил начать лизать ей ухо.

— Вижу, — ответил Тарон, переступив с ноги на ногу. — Причем, судя по всему, не одна.

— Они не нападут, — заверила Янис-Эль и мысленно приказала кадехо лечь в уголочке, чтобы лишний раз не нервировать хозяина кабинета.