Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ)

И что это могло значить? Самые скверные предположения закрутились у Янис-Эль там, где обычно обреталась ее знаменитая интуиция. Сам собой мешок из дома уйти не мог. Значит, его кто-то унес. Кто? Кто-то, кому неизвестный маг отдал его еще до того, как пошел насиловать Янис-Эль? Но тогда он, скорее всего, просто спокойно снял бы его с ремня, а не стал резать ремешки крепления. Вторая версия была куда как неприятнее: маг отрубил кошель от крепления второпях, в тот самый миг, когда в дом ворвались кадехо. Когда убегал от них сам… Меч дора Тарона оставил, не пожелав связываться с непростой магической вещью, привязанной к конкретному человеку, да еще слишком узнаваемой, а вот кошель… Кошель, сволочь такая, унес.

«Ищем мага!» — велела Янис-Эль и передала Черту и Ангеле картинку — она сама, привязанная к столу и некто у нее за спиной. Кадехо закрутили головами и заскулили непонимающе и растерянно. Янис-Эль поманила их к тому месту, где достаточно долго простоял этот мерзавец — к торцу стола — и велела взять след, чтобы искать по запаху.

Черт и Ангела принюхались вполне по-собачьи и даже побежали по комнате к неприметной двери в углу — той самой, про которую Янис-Эль необдуманно решила, что обследует то, что за ней, потом… Вот только, выскочив на открытую террасу, куда она и вела, оба кадехо вдруг начали чихать, тереть лапами носы, а после заскулили потерянно.

Янис-Эль присмотрелась — терраса и ступени были сбрызнуты какой-то жидкостью. Присев на корточки, она мазнула по ней — маслянистая. И запах мерзкий. Как видно, как раз такой, чтобы отбить нюх псам-канисам. Но и на кадехо эта пакость подействовала вполне эффективно. Вот дрянь запасливая! Даже такой вариант предусмотрел. И ведь опять не магия в чистом виде, а именно зелье! Какой-то он, что ли, спец именно по зельеварению? Вечно недомытый профессор Снегг, твою мать!

Янис-Эль выругалась и поднялась на ноги. С террасы ступени убегали через неширокий двор в лес. Снег на открытом пространстве еще хранил несколько глубоких следов, но они упирались в пятачок, истоптанный копытами… Янис-Эль двинулась вокруг дома. Следы предсказуемо довели ее до сарая, в котором испуганно покрикивали те саримы, что привезли Титуса со всей честной компанией сюда, в этот самый домишко, возле которого Янис-Эль теперь и бродила. Пересчитав четвероногий транспорт, она поняла, что здесь действительно только те звери, которые были в составе группы Титуса: шесть животин, на которых верхом ехали солдаты, и четыре, тащившие карету. Но ведь чертов маг не на метле сюда прилетел!

Янис-Эль вздохнула: все было ясно — на чем эта паскуда добралась, на том и выбралась. И, судя по тому, что сарима ему подогнали прямо, считай, к крыльцу, был он не один. Тот самый проклятый слуга? Ловкая тварь… Что и говорить… Ловкая и умная. Сразу сообразил, что дело пахнет керосином, оседлал саримов и свалил, вовремя прихватив и своего господина…

Тоже седлать сарима и преследовать эту парочку? Но куда тогда девать дядюшку? Да и кадехо по следу идти теперь не смогут — зелье не пустит. Вот ведь зараза какая! И Титус теперь — овощ… Не спросишь у него, что ж за хмырь его в ежовых рукавицах долгов держал…

Янис-Эль вернулась в дом и занялась его планомерным обыском. Быть может, если удастся выяснить, кому он принадлежит, что-то станет яснее и с фигурой мага, к которому счет уже стал неподъемно большим? Но дом, просто, но добротно обставленный и явно не заброшенный, хранил полную анонимность. Ни портретов на стенах, ни личных писем в ящике стола, ни чеков из ближайшего гастронома, ни счетов из прачечной, елки-метелки. Янис-Эль попыталась задействовать свой дар и через вещи поискать хозяина, но была вынуждена с отвращением бросить это занятие, потому как магический поиск завел ее прямиком в ту самую комнату, где лежали ошметки тел солдат фьорниса Титуса, а с люстры свисали кишки. Вполне возможно, что они и принадлежали как раз владельцу дома.

Вдруг накатила усталость. Резко захотелось бросить все к черту лысому, отмыть эту теперь ничейную хибару и остаться в ней. Одной в компании надежных и любящих кадехо. Никуда не ездить, ни с кем не общаться… Спать, есть, ходить на охоту, учиться общаться с Чертиком и Ангелой… И как страшный сон забыть все, что происходило в ее жизни в последние месяцы. Незваная любовь к Эйсону со временем пройдет, зато сама Янис-Эль обретет наконец-то душевное равновесие… Но потом она подумала о Луте и Альфе, о капитане Фьорнфельте и Агнессе… И о затаившихся в Вечном лесу врагах, которые вынашивают какие-то свои наверняка жестокие планы. Оставить жителей Несланд Эльца наедине с их возможной судьбой? Устраниться? Янис-Эль скривилась, жестко сказала себе: «Соберись, тряпка!», еще раз посмотрела на кишки, на чью-то полуобглоданную руку, плюнула и пошла седлать саримов. Ловить здесь больше было нечего.