Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ)

Янис-Эль неуверенно кивнула, а старик вдруг откинулся в своем кресле и захохотал. Причем делал он это так задорно и заразительно, что Янис-Эль тоже невольно заулыбалась, хотя повод для веселья был ей не очень понятен. «Малыш Колин»? Звучало забавно, но никакой ясности не вносило. Наконец, мэтр Курдбах успокоился, вытер большим клетчатым платком заслезившиеся глаза, смачно высморкался и вновь сосредоточился на Янис-Эль.

— И что же мэтр Шуппе?

— Он стал заниматься со мной совсем недавно…

— А вы к тому же были не самой усердной ученицей, — вновь перебил мэтр Курдбах и закивал сам себе.

Привычка додумывать за собеседника ответы на свои вопросы, как видно, была в старом маге так же сильна, как вера в порочную привлекательность сосков в святом Вазилеосе и его идейном последователе пресветлом доре Халльроде.

— Ну… Да… — Янис-Эль развела руками.

— Молодость, молодость, — качая головой, пробормотал Курдбах. — Но ведь, насколько я знаю, в военной Академии магию студентам не преподают. Тогда почему мэтр стал заниматься с вами, юная фьорнэ?.. Или теперь вас правильнее будет называть пресветлой дорой?

Отмахавшись от такой чести, Яннис-Эль выиграла немного времени. Шишки и сучки! Она ведь действительно даже не подумала, что сам факт индивидуального обучения азам магии уже выдает ее с головой и торчащими над ней эльфийскими ушами… Как теперь выкручиваться?

— Это… факультатив. Я… Я проявила интерес, стала задавать вопросы, а мэтру Шуппе показалось это интересным и важным… Да! У него есть мысль как раз-таки начать преподавание основ магии будущим офицерам. Не в том смысле, чтобы научить их колдовать — это невозможно. А в том, что они, как будущие военные, которым в том числе предстоит противостоять и вражеским магам, должны знать, с чем именно им придется иметь дело. Я стала для него… экспериментом. Вот.

— Хитрó… А ведь верная мысль! Молодец… — продолжая качать головой, но на этот раз не осуждающе, а уважительно, Курдбах потянулся к оставленной на низком столике у кресла кружке и хлебнул из нее.

Пахнуло травами и алкоголем, и Янис-Эль усмехнулась. Старый маг, больше всего похожий на Деда Мороза, снявшего свой красный халат, чтобы спокойно расслабиться дома, ей нравился.

— Мэтр Курдбах, скажу вам честно, я ждала, что наша с вами беседа будет совсем иной и даже строила некоторые планы, но… Вы можете дать мне слово, что мой рассказ за пределы этой комнаты не выйдет?

Маг отставил свою кружку и вновь наклонился к Янис-Эль, изучая ее поверх очков.

— Только в том случае, если мне не придется покрывать преступление, юная фьорнэ. Если же речь идет о всяких там амурах и тужурах — можете не сомневаться, ваши сердечные тайны так тайнами и останутся.

Янис-Эль вздохнула и нахохлилась.

— В том-то и дело, мэтр, что речь пойдет о плохом. Мне нужен совет, и госпожа Агнесса…

— Милейшая, милейшая дама, жаль давно не виделись…

— И вот это в моей истории — существенная часть того плохого, о чем я хотела говорить. Судя по этим вашим словам, вы в Несланд Эльце не были уже довольно давно.

— Да, все верно. Уж с месяц, наверно. Тогда юный Альф застрял головой в чугунке. Да так, что и вынуть никак не могли, и чугунок на голове пилить страшно было. Вот и пришлось мне приезжать. Не ребенок, а сто монет убытку.

Янис-Эль засмеялась. Оказалось, что родная пословица была в ходу и здесь, разве что денежные единицы различались. Это неожиданно согрело и как-то успокоило, что ли…

Иногда прошлая жизнь — Земля, ребята из отряда, большой город-муравейник и всяческая жизненная суета, — все это забывалось, уходило куда-то в самую глубину памяти. Но когда воспоминания всплывали, то втыкались в сердце и в душу, как острые иглы. Вспоминались отец и мать. Дед с бабкой, которые умерли уже совсем давно, но Саша Иртеньева их помнила и по-прежнему любила. Кто теперь будет ходить за их могилками? Кто отчистит после зимы старые черно-белые портреты на дешевеньких цементных памятниках? А ведь где-то там и ее собственная могила. Тоже портрет, дата рождения, дата смерти…

Как-то ей довелось пообщаться с ветераном Великой Отечественной. Старика пригласили к ним в отряд перед очередной годовщиной Победы с целью патриотического воспитания состава. Все морщились, иронизировали по этому поводу, а после увлеклись. Старик оказался невероятным. Глядя на него, тогда еще не капитан, а старший лейтенант Александра Иртеньева поняла, почему СССР победил в той войне — благодаря таким вот людям. Простым, веселым и невероятно жизнелюбивым.