Пятнистая смерть

- И еще хотят, чтоб мы дрались за них! - прохрипел Гадат, провожая перса тяжелым взглядом темнокарих глаз. - Арий! А я кто - обезьяна?

- Тихо! - шепнул предостерегающе дах-старик, главный заложник. Поговорим ночью. Иди поводи коня, чтоб не было хуже.

- Верблюд паршивый! - Гадат осторожно потер ушибленную руку, скрипнул зубами, ожесточенно сплюнул. - Я б ему сразу горб выправил. Одним бы ударом печень вышиб через рот.

- Тихо. Всему свое время...

Раносбат - носатый грузный перс в просторной алой рубахе с длинными рукавами, в необъятной узорчатой юбке с подолом, пропущенным сзади меж ног и подоткнутым спереди под серебряный пояс, в короткой пестротканой накидке, надетой через голову, - сидел, скрестив ноги, на красном затоптанном ковре и лениво жевал сухие янтарные абрикосы без косточек.

Михр-Бидад, оставив палку за порогом, шагнул в низкую комнату, четко стукнул каблуком о каблук, выкинул, по старому обычаю, правую руку перед собой ("Посмотри на мою открытую ладонь - она без оружия") и бодро гаркнул:

- Хайра! Успех и удача.

- Спх... дач... - не переставая жевать, проворчал Раносбат в ответ на доброе пожелание. - Поди-ка сюда, поди-ка сюда, я говорю.

Две дуги его широких, необыкновенно густых бровей сдвинулись на крутом переносье.

Михр-Бидад почтительно приблизился к начальнику, присел на корточки, заботливо расправил на левом плече вышитую свастику - древний арийский знак.

- Ты чего расшумелся, сын ослицы? - Огромные, черные, продолговатые глаза Раносбата сердито сверкнули из-под толстых, тяжело нависших век. Чего расшумелся, я спрашиваю? Чего расшумелся ты?

Он говорил не торопясь, как бы нехотя. Гудел тягуче, скорей добродушно, чем со злостью: "Чего-о расшуме-е-елся ты-ы..." Оробевший Михр-Бидад выпрямился и, оттопырив локти, приложил ладони у бедрам.

- Ничтожный дах оскорбил меня. Ты же сам учил нас...

- Учи-и-ил! Нужно знать ме-е-еру. Вдруг - война. Захотят эти дахи-махи идти в бой, если мы на каждом шагу будем пинать их в нос?

Михр-Бидад пожал плечами:

- Не захотят - бичами погоним. Что за диво?

- Легко тебе говори-и-ить! Взбунтуются - кто перед царем будет отвечать? Я или ты, сын ослицы-ы-ы?

Михр-Бидад удивленно посмотрел на Раносбата. Наверное, гонец принес плохую весть. Молодой перс развел руками:

- И чего ты привязался ко мне, начальник? Ругаешься, будто я стрелу потерял или в дозор сходить поленился.

- Ну, ну! - прикрикнул Раносбат. - Закрой рот. Рот закрой, говорю. Рот закрой. Помалкивай. Затем ругаюсь, чтобы понял ты: умный хозяин знает, когда прибить мула, когда приласкать. Уразумел, щенок?

Михр-Бидад выкатил глаза. Свихнулся, что ли, Раносбат? Мула, такое полезное животное, сравнивают с какой-то грязной дахской тварью. Видно, и впрямь не с добром явился гонец.

- Запомни, баран, - продолжал Раносбат поучающе, - дахи не из тех, кого можно толкать и валять безнаказанно. Самый лютый народ в Туране! Берегись. Головой расплатишься за обиду.

- Я, храбрый перс Михр-Бидад, должен бояться трусливого степняка? Бе! Ты б видел, как низко он гнулся передо мной.

- Гнется - смотри, чтоб не выпрямился! Ну, ладно. Хватит болтать. Дело есть. Заметил гонца? Важное известие. - Раносбат отвернул край ковра, достал длинную тростниковую стрелу с голубым оперением из перьев сизоворонки. - Чья?

Михр-Бидад взглянул на трехгранный бронзовый наконечник с крючком. Вопьется такой в тело - не выдернешь.

- Сакская.

- Верно. - Раносбат натужился, крякнул, отломил наконечник и вместе с древком протянул Михр-Бидаду. - Заверни, спрячь. Возьми десять человек персов, своих. Сейчас же. И запасных коней. Скачите день и ночь! Перемахните через горы, спуститесь в долину Сарния и гоните по ней до самой Варканы, к сатрапу Виштаспе. Передай Виштаспе стрелу и скажи ему, что...

Раносбат коротким движением пальца велел Михр-Бидаду придвинуться ближе и шепнул ему на ухо несколько слов:

- Чу-чу-чу... Уразумел ты?

- Да, - кивнул Михр-Бидад.

- И еще скажи: шу-шу-шу... Уразумел ты?

- Ага, - опять кивнул Михр-Бидад.

- И скажи, наконец: щу-щу-щу... Уразумел?

- Угу, - вновь кивнул Михр-Бидад.

- Выпей на дорогу и сгинь. - Раносбат снял с медного подноса кувшинчик с узким горлом, наполнил вином глиняную чашку, поднес польщенному Михр-Бидаду. - Ну, выглушил? Дай обниму. Теперь ступай. Пусть будет удачным твой путь. Я верю в успех, слышишь? Хайра!

- Останется от меня лишь мизинец левой ноги - и то доберусь до Варканы! - Михр-Бидад усмехнулся, гулко ударил кулаком в грудь и скрылся.

Куруш проснулся на рассвете.

Луна - прообраз коровы, покровительница стад, недавно вступившая в первую четверть, с вечера помаячила рогами, повернутыми влево, невысоко на юге, плавно переместилась на юго-запад и после полуночи спряталась за черно-синими зубцами гор.

Но весенняя ночь не стала темней. Ровный свет звезд - крупных, ясных - густо отражался от цветущих садов, протянувшихся, подобно гриве молочного тумана, вдоль Волчьей реки, и бледным заревом рассеивался в прохладном воздухе.

Царя разбудил соловей.