Пятница

- Покемунский, - уверенно сказал старик. - Отец его уехал в Америку, ещё он, сын, был тогда маленький.

Ввели третьего старика и четвёртого.

- Похож. Очень похож на отца, - сказали они один за другим.

А последний, самый дряхлый, сгорбленный старик, уверенно вытянул руку:

- Конечно, Покемунский! Мы даже очень хорошо его знаем.

Иосиф смотрел на всех широко открытыми глазами. Он сам не заметил, как откинул воротник и снял шапку. Что это такое? Иосиф никого из них не знал. Но у него и здесь нашлись друзья. О нём позаботились. Кто так хорошо подготовил стариков?

Иосифа повели обратно в каморку.

В тёмном коридорчике какая-то тень отделилась от стены. К нему подошёл человек и, не говоря ни слова, вложил ему в руку золотую пятирублёвку. От маленькой монетки словно шло тепло.

«Ты и здесь не один… ты и здесь не один… У тебя и здесь товарищи», - думал Иосиф. Он понял: помогла мать, товарищи.

ПОСЛЕДНИЕ ШАГИ В ПОДПОЛЬЕ

Прошло пять лет. Шёл 1914 год.

В Самаре, на заводе, только что отзвучал гудок. Рабочие спешно оставляли работу, складывали инструменты, сбрасывали рабочую одежду.

Но один из них, черноволосый, с чёрной бородой на смуглом лице, не спешил. Он отошёл от своего станка и пошёл по цеху с плоскогубцами в руках. У него был такой вид, словно он что-то потерял и теперь разыскивает.

Вот он подошёл к одному рабочему, наклонился к станку и едва слышно прошептал:

- Сегодня в восемь часов в лесу. Пароль «Мой дядя ждёт у дилижанса».

Отошёл. Ему навстречу шли двое рабочих.

- Михаил, что ж ты медлишь? Ночевать тут, что ли, собираешься? - смеялся молодой безусый Парень.

- Да вот хочется закончить работу…

Иосиф действительно продолжал работать, но сам был настороже. К нему подходили рабочие. Скорей взглядом, одними глазами, спрашивали:

«Где? Когда?»

Михаил делал вид, будто у него падал нужный винтик. Ему хотели помочь, наклонялись… Пятница шептал на ухо:

- Сегодня в восемь.

Наконец Иосиф сложил инструменты, снял рабочую одежду, привёл себя в порядок. Он спешил, но не домой. Ему нужно было разыскать в городе ещё нескольких товарищей - всё для сегодняшнего собрания.

У ворот завода с ним столкнулся старик рабочий. Он выслушал Пятницу, покачивая головой:

- Да, наверное, опять не состоится. Следят очень. Вон в прошлый раз было назначено на Барбашиной поляне, как готовились, а сорвалось…

Иосиф прервал - он не любит лишних разговоров:

- А на этот раз состоится. В лесу, в восемь часов. Пароль не забудь. Скорей передай нашим.

Старик послушно повторил:

- «Мой дядя ждёт у дилижанса».

Жаркий день понемногу остыл. Солнце обошло весь небосклон и точно нырнуло в воду. Зелень леса заметно потемнела.

Рабочие приоделись, умылись, как на праздник.

Старик рабочий твердил про себя:

«Мой дядя ждёт у дилижанса».

Но в его глазах тревога. Он повернулся к своему спутнику, молодому безусому парню:

- Боюсь, сорвётся сегодня, как в прошлый раз, на Барбашиной поляне. Следят-то как…

Навстречу бежала девушка в тёмном ситцевом платье; она махнула рукой.

- Что случилось? - в один голос спросили и старый и молодой.

Девушка подождала, пока подошли вплотную.

- Оглохли, что ли? Не слышите? Поют! Вовсю поют. И ходить нечего. Надо скорей разыскать Михаила.

Втроём повернули. Останавливали встречных:

- Поют!

Пели два голоса: дискант и бас. Тоненький дискант выводил:

«Ой, не ходи, Грицю, тай на вечерницю…»

И бас стойко поддерживал его,

«Ой, не ходи… Ой, не ходи…»

Встречные поворачивали. Им тихо говорили только одно слово:

- Поют…

На опушке леса двое рабочих, словно от нечего делать, валялись на траве и пели. Если один уставал и замолкал, начинал другой.

А рядом, за частым перелеском, засели полицейские. Они знали, что сегодня в лесу назначена сходка. Полицейские ждали. Не разговаривали. Не дышали. Ждали: рабочие соберутся, тогда они их окружат тесным кольцом…

А рядом лежали двое и вовсю драли глотки. Кому до них какое дело? Полиции и в голову не приходило, что песня означала: «Не приходите. Опасно. Тут полиция».

Сообщили и Михаилу о том, что делается в лесу. У него сразу созрел план: переехать на лодках на другую сторону реки. Там невысокий бугор, за ним - рощица. Вот где можно укрыться! Только надо всех предупредить. Скорей разыскать тех, кто во главе троек, десятков. Теперь уже всё в разгоне. Хватать на лету опасно. Слежка действительно сильная.

Иосиф предупреждал:

- Смотрите! Осторожно.

И вот уже все спешат к Волге. Река блестит, залитая солнцем. Люди хотят после душного дня отдохнуть уводы.

Лёгкие лодки отталкиваются от берега, скользят по светлой глади реки.

Широкий взмах вёсел, лодка несётся, попадает в волны, которые несутся от проходящего мимо парохода, качается, как зыбка на воде, и снова несётся вперёд. Одна за другой отчаливают лодки от берега. Скользят по воде и вдруг словно пропадают из глаз: куда-то исчезают…

На другой стороне Волги глубоко в камыши врезаются лёгкие лодки. Камыши хрустят, ломаются.