Пятница – game over

Все кинулись к нему. Макс испуганно отступил назад, но, заметив, что лица одноклассников радостные, а не озлобленные, вновь переступил порог.

– А что, все уже закончилось? – Лавренко конфузливо улыбался.

– Ну, закончится все только завтра. – За спинами ребят возник Викентий Михайлович. – А вам, сыщики, я советую все-таки посидеть за учебниками. Расследование расследованием, но контрольную написать надо.

– Да напишем мы эту контрольную, – протянул Костомаровский, и семиклассники засмеялись. Таланты Владика по части написания контрольных знали все.

Ребята пошли на выход.

– А как же я?

После такого массового нашествия квартира Пугачева выглядела особенно сиротливой и безжизненной, а сам Илья – маленьким и несчастным.

– Дыши через нос, жуй морковку! – отмахнулся от отличника Костомаровский.

– Завтра в гости приду, в шахматы доиграем, – пообещал Митрофанов.

– К контрольной готовься, – мрачно посоветовал Стриженов. – Только по-честному.

– Постарайся больше ничего плохого не делать, – хитро сощурилась Каринка.

– Ты только, это, – наверное, впервые за весь вечер подал голос Емцов, – сильно не переживай. С кем не бывает…

Говорили ребята одновременно, поэтому Илья ничего не расслышал. Он согласно кивал всем и улыбнулся. По щекам его текли слезы.

– В школу я позвонил. – Викентий Михайлович подошел последним. – Сергей Юрьевич пишет заявление об уходе. Как педагог, он не имел права так поступать. Ну а ты, если пообещаешь, что больше так делать не будешь, оставайся дома, спокойно занимайся. Дальше нас эта история не уйдет. И, если хочешь, я могу попросить директора, чтобы с осени тебя перевели в мой класс.

– А как же завтра? – всхлипнул Пугачев.

– Завтра ты будешь писать контрольную со своими. Не лишай их шанса выиграть поездку.

Историк потрепал Илью по голове и тоже ушел.

На улице темнело.

Четверг подходил к концу.

Эпилог

Пятница началась с сюрпризов. А как еще могла начаться пятница, которую ждали и боялись?

Встречавший всех на входе Стриженов насчитал полный комплект учеников седьмых классов. Такого не было даже на новогодних праздниках!

Пришли все. Отличников вели чуть ли не под конвоем. У семиклассников вид был серьезный и сосредоточенный. Троечники шуршали шпаргалками, вспоминая, в каком кармане какая лежит. Хорошисты морщили лбы, мысленно повторяя основные формулы. Отличники старались ни с кем не говорить, чтобы не выболтать какую-нибудь ценную информацию. Все косились друг на друга с недоверием, заранее пытаясь предсказать, кто какую оценку получит.

К началу занятий атмосфера накалилась до того, что температура в классах начала подниматься. Ошалевшие от жары мухи носились над головами учеников, тяжело гудя, как перегруженные бомбовозы. Чернила в ручках плавились. На лбах выступал пот.

Прозвенел звонок. Все взгляды устремились на доски.

Еще чуть-чуть, и створки распахнутся, открывая задания.

Время тянулось невыносимо медленно.

Секунда. Еще. Еще.

По коридору простучали быстрые каблучки. Один кабинет. Снова дробный топот.

Второй кабинет.

7-й «А» замер. Дверь распахнулась. На пороге возникла завуч. В руках у нее был большой конверт.

– Сидите? – строго спросила она. – А контрольной не будет. Только что звонили из РОНО. Откладывается на некоторое время.

Она помахала конвертом и побежала дальше по коридору. Зацокали жизнерадостные каблучки.

Долгую минуту 7-й «А» переваривал сказанное. А потом произошел маленький взрыв. Все выскочили из-за парт, стали носиться по кабинету и оглушительно орать.

– Чему вы радуетесь? – удивился Викентий Михайлович. – Вы же не сможете выиграть поездку на море!

– Да ну ее, эту поездку! – Костомаровский прыгал на стуле, ему было необычайно хорошо.

«И правда, кому она сдалась, эта поездка? – подумал историк. – От нее одни неприятности».

Викентий Михайлович облегченно вздохнул, расправил плечи и широко улыбнулся. Он бы сейчас тоже с удовольствием побегал и покричал. Но он был взрослым, и поэтому приходилось соблюдать приличия.

– Так! – Тяжелая ладонь учителя с громким хлопком легла на стол. – Достали листочки, пишем самостоятельную!..

Но разбушевавшийся класс его не услышал.