Пятница, Кольцевая

Навязчивые мысли об Инге не давали мне проникнуться благостью именно в тот момент, когда я должна была находиться в самом умиротворенном состоянии духа — по дороге в рай на земле. Такой существует, и не надо смотреть на меня с недоверчивой улыбкой. Если ехать из Москвы строго на юг, то часа через полтора (на скоростной электричке) или часа через два (на обычной) вы попадете на станцию под неброским названием «Крупино», и прошу вас не раздумывая выйти именно здесь. Здание вокзала ухожено и выкрашено в лимонный цвет, перемежающийся розовато-желтым. Это вас развеселит и заинтригует: с чего бы вдруг такая радость жизни? Но проезжая по городку в направлении пансионата «Чистый бор», вы получите еще бо́льшую порцию удивления и веселья: едва ли не каждое здание в Крупине радует душу своим цветом, а городок в целом — своим видом. На свежеотштукатуренных зданиях — калейдоскоп розового, желтого, салатного, небесно-голубого. Местная станция «скорой помощи», равно как и баня, потрясает взгляд своими колоннами и ярко-оранжевым фасадом, а улицы перемежаются скверами, фонтанами и декоративными арками. Мне не раз рассказывали, что глава местной администрации управляет городом совсем не так, как положено нормальному чиновнику средней степени бездушности. Да, господин Челупанов каждое утро садится со всеми своими помощниками в автобус и объезжает город с целью высмотреть, где что не так. Если где-то что-то не радует глаз и душу, то Челупанов тут же высаживает одного из своих административных орлов на этом объекте — разбираться, — а к вечеру забирает с отчетом о проделанной работе. Сказка, да и только! Но еще больший шанс побывать в гостях у сказки предоставляется тем, кто держит путь в пансионат «Чистый бор» на берегу Оки, в семи километрах от Крупина.

Впервые увидев лес, в котором как грибы вырастали домики пансионата, я была поражена: нет, даже сосновый бор не бывает настолько светел! Практически лишенный подлеска (из-за частых пожаров), он до того прозрачен и чист, что можно гулять по нему в босоножках. И в шортах — редко растущие сосны не царапают ноги, высоко вознося свои раскидистые ветви, а благодаря какой-то удивительной причуде микроклимата с травы не поднимаются комары. Разве что в дождливую погоду. Но что удивительно, и после самых сильных дождей лес остается приятно свежим, не утопая при этом в лужах: песчаная почва жадно впитывает влагу.

Метрах в ста ходьбы от пансионата, в сырой низинке, имелся родник, куда мы с дочкой ежедневно ходили за чистой водой. Впрочем, вода из-под крана в нашем домике бралась из того же слоя подземных вод, откуда стремился родник, а потому была безупречна в отношении чистоты. Как был безупречен и сам домик. Бревенчатый с высоким крыльцом, на котором Алеся любила раскладывать игрушки, он благоухал свежим деревом и заставлял забыть о том, что вы находитесь на бренной земле, а не в райских чертогах. Кровати в домике не скрипели, окна закрывались легко и бесшумно, стены исправно грели в холода и давали прохладу в зной; на голубоватой плитке в санузле резвились дельфины, трубы не текли, а душ весело хлестал измученное в городе тело… Мало того, еда в столовой была разнообразной настолько, что не надоедала в течение месяца, а горничные производили впечатление людей, запрограммированных на любезность. Администрация же воплощала собой почти нереальный для нашей действительности, но общепринятый в мире тезис «клиент всегда прав».

Возле каждого домика были разбиты клумбы с анютиными глазками, а разнорабочий так и кидался к вашему крыльцу, заметив, что покосилась одна из ступенек. Это в нашей-то стране, где считается, что «Совок непобедим»! Словом, вся бытовая неустроенность, от которой порой способна треснуть голова, с приездом в «Чистый бор» оставалась в прошлом. И становилась реальностью вековая мечта человечества: скрыться от суеты и окунуться в безмятежность.

Безмятежность — вот чего Инга неизменно лишала меня, стоило нам оказаться в «Чистом бору» в одно и то же время. Нет, она не прикладывала для этого никаких сознательных усилий, просто любила иной раз вдохновенно рассказать про свою работу. А у меня от этих рассказов становилось муторно на душе: бывают же люди, которые работают в охотку, а не отбывают тяжкую повинность! Вот нашелся бы человек, готовый избавить меня от этой барщины по девять часов в день плюс два на дорогу… Что касается Инги, то в ее жизни давно уже наступил коммунизм: доходов мужа с лихвой хватало и на нее, и на дочку, а Инга с удовольствием занималась тем, к чему у нее лежала душа — дизайном. Жена с творческой профессией при обеспеченном муже… Да таких халявщиц пруд пруди! Жены-певицы, жены-писательницы, жены-психологини, жены-консультантши по чему-нибудь… К подобным, хорошо устроившимся дамам у меня всегда возникало классовое чувство, хотя впоследствии выяснилось, что Инга не только прилично зарабатывала своим дизайнерским трудом, но и шла к нему с самых низов.