Пятница, тринадцать ноль-ноль

Ганц поднял руки вверх, демонстрируя полную покорность, но возвращаться на свое место не стал; присел рядом с Пироманом, не сводя глаз с деревьев, за которыми скрылась девушка.

– Что ты за нее беспокоишься, – Джузеппе протяжно, со вкусом зевнул. – Арра квалифицированный воин-маг, она с кем угодно…

Высокий, отчаянный визг поднял на ноги всех, но Ганц рванулся в темноту первым. Споткнувшись о пенек, чудом не упав, оцарапав щеку сухой веткой и едва не сбив с ног продолжающую визжать Арру, он схватил ее левой рукой за плечо (в какой именно момент в правой оказался меч, он и сам затруднился бы ответить) и сильно встряхнул:

– Что? Где? Ты цела?

Визг стих. Девушка отчетливо лязгнула зубами и пробормотала неуверенно:

– Д-да, – и судорожно вздохнула: – Я испугалась, сильно.

С шумом и треском проламываясь сквозь кусты, подоспели остальные: загалдели, засуетились вокруг Арры, пытаясь выяснить, что случилось.

– Тихо! – прикрикнул Ганц. Все тут же замолчали и он, уже нормальным голосом, даже почти ласково, спросил у девушки:

– В чем дело? На тебя напали?

– Н-нет. Но оно было там, – тонкий палец нервно дернулся, – между теми двумя деревьями.

Ганц отпустил ее, сделал шаг в указанном направлении.

– Здесь? – он на всякий случай провел мечом между темными, некрасиво изогнутыми стволами. Обернулся, склонил голову к плечу и улыбнулся успокаивающе, – птичка моя, здесь ничего нет.

В пещере бушевала настоящая гроза. Грозовую тучу, хотя и не слишком большую, но очень мрачную, изображал хомяк Тарсон. Бургомистр взял на себя обязанности грома и молнии.

А посреди пещеры, понуро опустив голову, стоял огромный кабан. Рядом с его передней ногой, пушистым рыжим столбиком, замерла Делиза.

– Это больше чем простая безответственность, Кармассорн! Это вопиющее нарушение всех наших правил и обычаев! – бушевал Бургомистр. – Это пренебрежение основным заветом гроссмейстера Джанкарино!

Уши кабана ритмично шевелились, попадая в такт сердитым словам бургомистра, но когда тот на секунду замолчал, чтобы сделать вдох поглубже, Кармассорн поднял голову:

– Гроссмейстер Джанкарино составлял завещание исходя из своей, рационально-научной теории познания мира, – возразил он, сверкнув маленькими глазками. – А существует еще и эмоционально-эстетическая. Если подходить с этих позиций, то наши попытки самоизолироваться от взаимодействия с окружающей средой, являются не более чем хорошо организованным самообманом.

Белочка преданно посмотрела на него и решительно кивнула, всем своим видом демонстрируя, что она целиком и полностью согласна с этим заявлением.

Бургомистр шумно выдохнул и, всплеснув лапками, обратился к хомяку:

– Нет, ты слышал? Он еще спорит! У него, видите ли, личное мнение! Тарсон, ответь ему! Объясни, что он не прав! Гроссмейстер Джанкарино предупреждал, что несоблюдение правил может привести к катастрофе!

– Но кредо Чепэма позволяет обосновать большую свободу, – Кармассорн был упрям, как всякий ученый, уверенный в своей правоте.

– Я бы взял на себя риск сказать, что это весьма вольная интерпретация кредо Чэпэма, – не согласился с ним Тарсон. – Даже определяя свободу, как возможность принимать не предопределенные заранее решения, нельзя отбрасывать такую ее составляющую, как осознанная необходимость. А того, что сохранение тайны о великом эксперименте гроссмейстера Джанкарино необходимо для дальнейшего нашего существования, даже ты, с твоими экстравагантными взглядами, не станешь отрицать.

– Но я вовсе не собирался никому докладывать ни про великий эксперимент гроссмейстера Джанкарино, ни про нас, результат этого великого эксперимента, – короткий хвост кабана нервно задергался. – Я всего лишь хотел найти образованного человека и побеседовать с ним. У меня накопились вопросы, в конце концов!

– Ну и как, побеседовал? – ядовито спросил Бургомистр. – С пользой?

Жесткая щетина на морде Кармассорна некоторое время шевелилась беззвучно. Наконец, он ответил:

– Люди такие бестолковые существа… Но поймите, ведь с тех пор, как гроссмейстер Джанкарино ушел, я буквально задыхаюсь! До того, как Тарсон занялся теорией динамичных систем, он еще немного интересовался вопросами сознания, хотя бы на уровне развития способностей к абстрагированию и манипулированию логическими символами…

– Я и сейчас этим интересуюсь, – перебил хомяк, – но ты же все время изволишь забывать, что эти способности должны быть ориентированы на реально существующие структуры реального мира. А ты ведешь себя так, словно реальности вокруг вовсе не существует! Исключительно вульгарный субъективистский подход!

– Вот! Вот! – потряс когтистым кулачком Бургомистр. – Именно об этом я тебе и говорил Кармассорн! Вульгарный подход и субъективистский! Тебе должно быть стыдно!

– Но Кармассорн не хотел ничего плохого! – не выдержала белочка. – Да, он сделал попытку вступить в контакт с людьми, но в данном случае это нарушение всего лишь буквы закона, а не его духа! Строго говоря, то, что делали мы, тоже можно квалифицировать, как контакт!