Пятницкий

Уйти-то ушел, но понял, что положение для него сложилось просто аховое. Ясно, что он попал на мушку прусской полиции. За себя Осип не стал бы очень беспокоиться. Но на этот раз он отвечал за безопасность многих товарищей, приезжавших из России на съезд партии. И в этом случае он не имел права на риск, даже минимальный.

На свою квартиру он уже не пошел. Ночевал у товарищей. А встретившись с Папашей, узнал, что на один из его явочных адресов в Берлине из Питера поступила крупная сумма денег для организации съезда. Получив деньги, Осип по совету Папаши уехал в Женеву и уже там организовал пункт по приему делегатов.

В Женеве он пробыл почти до окончания съезда, оттуда поехал в Лейпциг и без особых осложнений стал переправлять делегатов съезда обратно в Россию.

Пришло время подумать и о себе. Как и многие другие члены заграничных групп содействия РСДРП, Пятницкий страстно хотел вернуться в Россию, чтобы участвовать в нараставших там революционных событиях. Новый большевистский Центральный Комитет, избранный на III съезде, решил направить его в Одессу. Но прежде чем распрощаться с опостылевшей ему заграницей, Пятницкий должен был передать германский транспортный пункт. Для этого из Лейпцига он приехал в Берлин. И тут произошел странный случай. Никитич (Л. Б. Красин), которому ЦК поручил руководство всеми техническими делами партии в России, предложил передать транспортировку литературы группе большевиков-примиренцев во главе с недавним меньшевиком Сюртуком (Коппом). Пятницкий решительно опротестовал этот проект перед ЦК — ведь надо было передать и все годами налаживаемые, сугубо конспиративные связи. А Сюртук был меньшевиком. ЦК аннулировал этот проект и предложил Иосифу передать все дела Рецову и… Житомирскому. Ведь тогда Житомирский пользовался полным доверием партии, да и Пятницкий считал его верным и энергичным товарищем.

И даже когда во время передачи пункта Житомирскому Осип, отдернув штору окна, к великому своему ужасу, увидел на улице все того же длинноногого шпика, ему и в голову не пришло, что это дело рук Житомирского — единственного человека в Берлине, знавшего адрес временной квартиры Пятницкого. Тогда он подумал, что шпик наделен просто какой-то дьявольской интуицией, и решил все эти дни не выходить на улицу.

И даже когда накануне отъезда Осипа в Россию Житомирский в нарушение всех правил конспирации привел к нему Лядова, Пятницкий лишь поругал Житомирского за неосторожность. Не знал Осип, что этот провокатор был, что называется, крупным специалистом в грязном и подлом своем деле.

Ночь. Удалось незаметно выскользнуть из дома. Прощай, Берлин! Прощай, Германия! Ночной переход через границу на Остроленко. Осуществляет его на этот раз тот, кто так надолго и так прочно оседлал границу.

В Россию возвращался уже не подросток, принимавший посильное участие в мелких забастовках мастеровых Паневежиса и Ковно, не юный агент «Искры», а опытный конспиратор, революционер ленинской выучки. И в подкладке его пиджака зашито удостоверение, подписанное Владимиром Ильичем.

В ОДЕССЕ

Выдержка из письма. Из Женевы в Одессу. От Надежды Константиновны С. И. Гусеву.

«Вы просите прислать людей, а из легальных газет узнаем, что явка ваша не действует. Думаем послать к вам Пятницу и Спицу[2], очень хороший комитетчик, будет жить на свои деньги».

Выдержка из письма С. И. Гусева, лично для Ленина. Из Одессы в Женеву. «Какой великолепный организатор и агитатор Фрейтаг. Вот идеальный работник, вот партийный человек до мозга костей. Прямо не насмотрюсь на него. Нация».

И еще одна. Тоже из письма Гусева лично Владимиру Ильичу.

«Состав комитета подобрался прекрасный. Берга[3] и Фрейтага нечего Вам рекомендовать — великолепные работники…»

…Пятницкий приехал в Одессу уже после восстания на броненосце «Потемкин». Но большой веселый южный город, от центра с его несколько чопорной Дерибасовской и до лачуг Молдаванки, все еще жил событиями недавних дней. Ведь матросы «Потемкина» своим беспримерным революционным подвигом наглядно доказали, что армия и флот царской России уже не представляют собой надежной защиты самодержавия.

Конечно, и в армии и во флоте было немало революционеров, ведущих постоянную работу среди солдат и матросов. Но никогда еще доселе, подчиняясь воле восставших матросов, грозные жерла орудий не направлялись в грудь самодержавию, как это случилось с «Потемкиным». И Одесса ликовала, ненавидела, радовалась и содрогалась от страха.

Прямо с явки Пятницкий попал на заседание Одесского комитета партии. Предупрежденный письмом Надежды Константиновны секретарь комитета Гусев радостно встретил прибывшее подкрепление.

— Мы кооптировали тебя, Осип, в состав нашего комитета и назначили организатором Городского района, — сказал Гусев, прервав на минуту начавшееся заседание.

До октябрьских событий 1905 года Одесская большевистская организация разделялась на три района: Пересыпский — его организатором был Кирилл Правдин, Дальницкий — Даниил Шотман и Городской. В Дальницком районе существовали еще и подрайоны — Фонтанский и Вокзальный.