Пятницкий

Однако Пятницкому и другим руководителям большевиков стало ясно, что огромное большинство делегатов проголосует за направление газеты «Правда». И, не дожидаясь окончательного решения, Пятницкий написал письмо Владимиру Ильичу, в котором подробно обрисовал положение дел и спрашивал, сможет ли Заграничное бюро ЦК снабжать «Зарю Поволжья» литературными статьями но общеполитическим вопросам. Ответ от Заграничного бюро пришел очень быстро. Обещана была всемерная помощь по завоеванию «Зари Поволжья». В этом же письме Владимир Ильич подчеркнул значение «Зари Поволжья» для всех приволжских городов.

В конце концов конференция состоялась, и три четверти ее делегатов голосовали за большевистское направление самарского еженедельника. В состав редакции избрали большевиков Белова, Беднякова, Андреева, Кукушкина и кандидатом — Седенкова (Вениамина) из Временного комитета.

Что касается меньшевиков, то им предоставили право выделить одного редактора, но они воспользоваться этим правом не пожелали.

Образование Самарского Временного комитета и завоевание «Зари Поволжья» стали первыми шагами по пути создания в Самаре сплоченной большевистской организации. Казалось, что мечта Пятницкого близка к осуществлению. Он уже получил поручение от Заграничного бюро ЦК созвать Поволжскую партийную конференцию и подготовить выборы делегатов от Поволжья на Венский международный социалистический конгресс — он должен был открыться 15 августа 1914 года — и на очередной съезд партии. Ленин настойчиво просил послать на конгресс и съезд побольше рабочих, участвующих в нелегальных организациях и в легальном революционном движении.

Сам Пятницкий не мог объехать города Поволжья, так как был занят на прокладке трамвая и в отпуске ему отказали. Но он направил в города Поволжья двух верных товарищей — Анну Никифорову и Кукушкина и теперь с волнением ждал их возвращения… Но так и не дождался. Его вновь арестовали.

— Господин, эй, господин, подождите!

Кому это он понадобился? Оглянулся. Околоточный надзиратель, придерживая бьющую по боку кобуру с тяжелым револьвером, бежал, гулко топая сапогами. Вот оно что… Пошел быстрее, еще быстрее, наконец побежал, рассчитывая добраться до калитки, через которую можно попасть на глухую улицу. Тогда убегу!

Но у калитки поджидали двое штатских с хорошо знакомыми физиономиями. Осип частенько встречал их последние дни среди рабочих, прокладывающих рельсы как раз возле его квартиры. Подбежал запыхавшийся околоточный.

— Ваша фамилия, господин?

— Вы должны ее знать, если задерживаете меня, — резко возразил Пятницкий. Начиналась привычная игра в кошки-мышки, и, хотя, казалось бы, роль кошки уже заранее предназначалась полиции, иногда удавалось поиграть в кошку и ему… Во всяком случае, попробуем!

— На каком основании вы меня берете? — спросил Пятницкий.

Околоточный, все еще прерывисто и шумно отдуваясь, рыскал глазами округ — искал извозчика.

— Вам там все разъяснят, — бросил он, повелительным жестом руки подзывая извозчика.

«Там» оказалось жандармским управлением, а роль кота взял на себя сам начальник управления Познанский.

При первом допросе Пятницкий держался резко. Разыгрывал, и очень удачно, благородное негодование. Ведь ни при личном обыске, ни на квартире никаких компрометирующих нелегальных документов не обнаружено.

— Господин штаб-ротмистр, сомневаюсь, что «Сименс-Шуккерт» поблагодарит вас за эту глупейшую историю. У меня очень спешная работа, а вы ее срываете. — Краем глаза Пятницкий следил за выражением лица жандарма. Тот был явно не в своей тарелке.

— Не беспокойтесь, господин Санадирадзе, мы сейчас все выясним, и, если нами допущена ошибка, виновные понесут заслуженное наказание… Это ваша фотография?

Пятницкий взглянул на фотографию. Она произвела на него ошеломляющее впечатление. Узнал работу Житомирского. Незадолго до отъезда Осипа из Парижа тот заявил, что хочет иметь на память карточку друзей и еще одну — Осипа. «Ты не беспокойся, Осип. Конспирация не будет нарушена: я сделаю так, что и сам дьявол не узнает тебя на фотографии». Нарядил его в смокинг. Крахмальная рубашка, галстук-бабочка. И пообещал: «Сделаю тебе другую прическу и подрисую бороду. А негативы отдам тебе». После долгих уговоров Пятницкий неохотно согласился. И вот сейчас перед ним «творчество» Житомирского. Оп сразу же переходит в стремительную атаку.

— Неужели вы не видите, что между мною и субъектом, изображенным на карточке, нет ни малейшего сходства?

Познанский отступает… Смущенно теребит свой каштановый ус, покашливает. А потом он просит принести все циркуляры по делу Таршиса.

И когда папка оказывается на его столе, Познанский перелистывает подшитые страницы, читает то про себя, то громко, бросая испытующие взгляды на Пятницкого.

Дело дрянь. У них все нити, и, пожалуй, они его не выпустят.

— Уведите господина Санадирадзе.

Все. Сорвалось. Котом все же оказался не он, а Познанский. Впрочем, посмотрим, как будут развиваться дальнейшие события.