Пятно

Итак, Оно вернулось. И сразу два новых убийства. Совсем, как тогда, в Москве. Я-то надеялся, что Его притягивает густонаселенный город. Думал, если уеду в провинцию, то избавлюсь от кошмара. Не тут-то было. Я нужен Ему как свидетель. Оно словно видит моими глазами то, что творит... Нечто бесформенное и бестелесное возникает где-то на самом краю зрения, во всяком случае мне никак не удается точно уловить этот момент. Тень, мирно лежавшая в пыльном углу, вдруг начинает двигаться, набрасывается на человека и заглатывает. Вернее, поедает, как кислота, или пережевывает, как мясорубка. Судя по отчаянным воплям. И по тому, как резко они обрываются... Невозможно рассказать, что я испытываю в эти несколько мгновений. Оно питается моим ужасом, и я чувствую, что ужас доставляет ему еще большее наслаждение, чем кровь и мясо. Но самое страшное, что это Его наслаждение передается и мне...

Колесников долго брел вдоль решетчатой ограды бывшего зернохранилища, ныне обращенного в съемочный павильон частной телекомпании "Монитор". Судя по состоянию ограды, телекомпания переживала не лучшие времена, во всяком случае с "Парамаунтом" пока не конкурировала. Ограда была ржавая и щербатая, половины прутьев недоставало. Колесникову, несмотря на его официальный статус, очень хотелось пролезть сквозь дыру в заборе и пойти напрямик к зданию. Но он не рискнул. Уж больно высокие сугробы намело на этой голливудской территории. Павильон сиротливо стоял в самом центре огороженного пространства, а по соседству с ним, под снежными увалами угадывались огрызки свай и кирпичная кладка еще одного корпуса, недостроенного с зерновых времен. Сразу за территорией, принадлежащей телестудии, начинались бескрайние белые поля, с мелкими перелесками, где по ночам, поди, еще волки на луну выли. Это была самая окраина города...

Да, забрались артисты, подумал Колесников. Ступая глубокой колеей, проторенной грузовиками, он добрел, наконец, до распахнутых ворот и повернул к зданию. Его удивило, что ко второму, недостроенному корпусу тоже шла тропинка, или, скорее, цепочка следов. Кто-то прошел туда-обратно всего несколько раз. Следы огибали едва заметный в сугробах цоколь постройки и терялись где-то за ним. Довольно странно. Что могло понадобиться человеку в этих руинах Продовольственной Программы? Ладно, это потом. Колесников поднялся на крыльцо павильона, потопал ногами, стряхивая снег, и позвонил в дверь.

К этому времени работа в студии, буквально, дошла до кипения. На плите пускала густые пары большая цептеровская кастрюля со стеклянной крышкой, оператор с осветителями суетились, готовясь снять крупный план блюда, как только оно доварится, а рядом кипятился и плевался не хуже кастрюли раскаленный до последнего градуса Альберт Щедринский.

- Все! Больше ждать нельзя! Мы же не успеем снять концовку! Давайте, как будто готово!

- Так оно еще невкусное, - возразила Леночка, сооружая себе бутерброд из трех сортов колбасы.

- Мне плевать на вкус! - заорал Щедринский, - Мне важен темп, драйв, эмоция!

- Ну тогда пробуйте, - безжалостно сказала Алла Леонидовна, - только жуйте без отвращения! А то вы мне в прошлый раз загубили крупный план голубца!

- Чем это?! - всколыхнулся ведущий.

- Выражением лица! - срифмовала Леночка и прыснула в бутерброд.

- Та-ак, - Альберт Витальевич пошел пятнами, видными даже сквозь грим. Прекратится когда-нибудь это издевательство?! Я сегодня же расскажу в дирекции, что вы нарочно срываете съемку!

- А я расскажу, что у вас палец порезанный! - не растерялась Леночка. - И вас с программы снимут!

Альберт Витальевич быстро спрятал руку за спину и обвел съемочную группу тяжелым взглядом.

- Избавиться от меня решили?! Ну мы еще посмотрим, кто от кого избавится! Не советую мне дорогу перебегать,- в глазах его засветился безумный огонек, никому не советую! Как бы потом не пожалеть!

Последние слова Щедринский выкрикнул громко, с театральными раскатами, что в драматических спектаклях обычно предшествует появлению нового действующего лица. И действительно - дверь открылась, и в студию осторожно вступил Колесников.

- "Кушать подано", - произнес он сакраментальную фразу, - это здесь?

Альберт Витальевич досадливо поморщился, как артист, которому мешают репетировать.

- С рецептами - в редакцию!

Колесников покачал головой.

- У меня не рецепт.

- А! - оживился Щедринский, - так вас уже отобрали! Вы - гость?

- Нет, я не гость, - вздохнул вошедший, - Я - участковый.

- Э-э.. врач? - не понял Альберт Витальевич.

- Милиционер. Участковый инспектор капитан Колесников. Надо бы поговорить...

В гримерке Щедринский сразу бухнулся на диван, дрожащими пальцами выудил из пачки сигарету и торопливо закурил.

- Ну как вам наша кухня? - спросил он.

- Я, честно говоря, мало в этом понимаю, - признался Колесников, - а вот жена постоянно смотрит. Недавно приготовила карпа в сухарях по вашему рецепту -всем очень понравилось - и мне, и жене, и Тимке.

- У вас сын?

- Нет, две дочери. И кот.