Пятновыводитель для репутации

А ведь то, что он отрекся от собственного сына — единственного сына! — должно было послужить ей подсказкой. Ах да, у него же имелись для этого «причины», оправдывавшие, как он полагал, его поступок!

Стивен был, что называется, «проблемным» ребенком. Жена Луи, неспособная справиться с его трудным характером и уставшая от того, что муж — детектив из отдела расследования убийств — без конца торчит на работе, бросила их обоих, предоставив Луи самому, как придется, разбираться с их сыном.

А Стивен, когда подрос, связался с бандой сбежавших из дому сверстников. Однажды ночью он вместе с другими хулиганами напал на туриста, намереваясь ограбить его. Турист умер от ран, но перед смертью успел дать описание Стивена и одного из его сообщников. В результате их всех схватили и посадили в тюрьму, осудив за убийство.

А для Луи все это стало последней каплей в чаше его бедствий. Он отрекся от сына и не поддерживал с ним отношений больше двадцати лет. И лишь недавно, главным образом под напором — и при поддержке — Шарлотты, он сделал шаг к примирению. И вот результат: теперь, кроме вновь обретенного сына, он получил еще и маленькую внучку.

Шарлотта тяжело вздохнула, паркуя фургон на обочине дороги у боковой стены дома Пэтси. Причины причинами, но понять, как можно бросить на произвол судьбы родное существо, плоть от плоти своей, она все равно не в состоянии.

Шарлотта выключила мотор, но продолжала сидеть в кабине, неподвижно глядя перед собой. Если быть до конца откровенной, недостаток родственных чувств у Луи — лишь один из симптомов гораздо более серьезной проблемы, стоящей между ними неодолимым препятствием. Ведь не просто так она обозвала его «злобным шовинистом». Шпилька насчет Дюбюиссонов была и вовсе уж неуместна и бестактна и только лишний раз подтверждала то, что Шарлотта сама прекрасно знала, но предпочитала не замечать.

— Господи, защити нас от мужского эго! — негромко взмолилась она, выбравшись из фургона и направляясь к багажнику за инструментами и ящиком.

Того, что она, абсолютный дилетант, да вдобавок еще и женщина, в конце концов сумела найти разгадку в деле Дюбюиссонов, Луи никогда в жизни не забудет — и не простит. Это просто выше его сил. И неважно, что все это давно прошло и быльем поросло!

Шарлотта захлопнула дверь, заперла фургон и устремилась к воротам. Спасибо хоть на том, что ее не заставили давать свидетельские показания на суде! Даже теперь одна только мысль о всеобщем любопытном внимании, которое привлекло бы к ней выступление в суде, заставляла ее поежиться. Однако в последний момент, благодаря какому-то договору между окружным прокурором и адвокатом Дюбюиссонов, ее показания не понадобились.

Перед воротами Шарлотта замедлила шаг. Она бы не пережила вызова в суд: последствия были бы роковыми. И самое ужасное, что дело тут не в ней, а в человеческой природе! Люди ни за что в этом не признаются, но ведь на самом-то деле никому не по душе смотреть в лицо истине, особенно если истина эта подразумевает крушение иллюзий о самом себе.

Печаль тяжким грузом легла на душу Шарлотта. Неужели все это время она себя обманывала? Неужели ее отношения с Луи тоже иллюзия? Неужели она так истосковалась по мужчине, что намеренно закрывала глаза на то, какой это мужчина?

Шарлотта отчаянно зажмурилась и заставила себя сделать глубокий вдох. Может… «она подумает об этом завтра»[4]?

Она решительно распахнула створку ворот. И, справившись с неодолимым желанием сию же секунду развернуться, убежать домой, броситься в кровать и зарыться с головой в одеяло, заставила себя сделать первый шаг к дому Пэтси. В конце концов, сегодня она еще должна работать. К тому же после того, что ей удалось подслушать в кабинете Лоуэлла Вебстера, появились более важные и насущные темы для размышления, чем отношения с Луи Тибодо.

Подойдя к парадному входу, Шарлотта протянула руку, чтобы позвонить, но палец ее вдруг замер в дюйме от звонка.

Она вдруг задумалась, а почему это Пэтси вот так, без предупреждения и объяснений, совершенно внезапно отменила договоренность на вторник? Не потому ли, что племянник Шарлотты угодил в тюрьму по обвинению в убийстве Рикко?

Не наверняка, но вероятно, решила Шарлотта. В конце концов, Пэтси, как заметила Джейн, была всего-навсего испорченной светской поскакушкой. И она могла не захотеть иметь дело с человеком, у которого родственник сидит в тюрьме. Шарлотта не помнила, говорила ли когда-нибудь Пэтси, что Даниэль — ее племянник. Но вот Надя не могла хоть раз не упомянуть о нем, это точно!

Существовало, однако, и другое объяснение. Что, если Пэтси, и в самом деле вознамерившись погубить репутацию Лоуэлла, использовала для этого Рикко? А потом, возможно, даже заплатила кому-то за то, чтобы его убили и засунули в эту пресловутую вазу. И, зная, что Даниэль — племянник Шарлотты и что он невиновен, она могла не захотеть, чтобы Шарлотта крутилась тут живым напоминанием ее преступления.