Пятое сердце

– Извините, – проговорил он минуту спустя, – просто стихотворение Эмерсона напомнило мне строчки, которые Кловер написала в письме к отцу зимой… восемьдесят восьмого, если не ошибаюсь. Наверное, я смогу привести их на память: «У нас была настоящая старомодная метель, и теперь все катаются на санках. Будь здесь Ральф Уолдо Эмерсон, он бы написал про отъезженные ноги – величий и падений след».

Холмс и Джеймс тихонько рассмеялись. Затем Джеймс поймал взгляд Холмса и сказал:

– Я немного прогуляюсь среди надгробий. Скоро вернусь.

Как только Джеймс протиснулся в узкий проход между деревьями, Адамс промолвил:

– Мистер Холмс, теперь нам с вами надо поговорить всерьез.

* * *

– Я знаю, зачем вы здесь, Холмс, – сказал Адамс. – Зачем вы приехали в Вашингтон. Зачем притащили с собой бедного Гарри.

– Хэй вам сказал. – Холмс, положив обе руки на трость, подался вперед, к сидящему Адамсу.

– Нет. Не сказал… пока. Но скажет. Джон не позволит мне долго выглядеть дураком. Мы с ним больше чем друзья, Холмс. Мы как братья.

Холмс кивнул, гадая, как много Адамс знает или подозревает.

– Однако я сразу понял, что вы приехали разрешить так называемую загадку открыток, которые приходят оставшимся в живых «сердцам» в годовщину смерти Кловер. Итак?

– Разгадал ли я ее?

– Да. – Короткое слово рассекло душистый утренний воздух, словно удар хлыста.

– Нет, – ответил Холмс. – Я знаю, что открытки напечатаны на машинке Сэмюеля Клеменса. Я просмотрел список его гостей с Рождества восемьдесят пятого года по декабрь восемьдесят шестого – время, в которое были напечатаны открытки.

– И сузили список?

Холмс раскрыл ладони, не отрывая одну руку от набалдашника трости.

– У Клеменса ночевали Ребекка Лорн и ее кузен Клифтон. Как и Нед Хупер. Как и все остальные оставшиеся «сердца», исключая Кларенса Кинга. В том числе вы, мистер Адамс.

Адамс сухо кивнул:

– Вы действительно подозреваете Ребекку Лорн?

Холмс вытащил из кармана фотографию и, подойдя ближе, отдал ее Адамсу. То был вырезанный из программки Польской оперы снимок британской примадонны Ирэн Адлер.

– Возможно, это та же дама, – сказал Адамс. – Трудно сказать из-за театрального грима и прически. Мисс Лорн одевалась куда скромнее.

– Это та же дама, – ответил Холмс.

– Что с того? Снимок ничего не доказывает.

– Откуда вы знаете, зачем я здесь, если Хэй и Джеймс вам не говорили? – спросил Холмс. – Нед Хупер, я полагаю.

Адамс улыбнулся, вернул ему фотографию и скрестил руки на груди:

– Я был привязан к Неду Хуперу, и весть о его смерти в прошлом декабре стала для меня тяжелым ударом. До того Нед почти каждый год приходил ко мне и умолял обратиться в полицию по поводу так называемой загадки декабрьских открыток. На позапрошлый Новый год он обещал… угрожал… если я не приму мер, отправиться в Лондон к прославленному сыщику Шерлоку Холмсу.

– И что вы ему ответили?

– Кажется, я сказал, что прославленный сыщик Шерлок Холмс – вымышленное лицо.

Холмс кивнул. Довольно долго оба молчали. Где-то за зеленой древесной стеной по кладбищенской аллее проехал экипаж, и цокот копыт затих вдали.

– Моя обожаемая жена сама наложила на себя руки, мистер Холмс, – очень тихо проговорил наконец Адамс. – Вот почему в последние семь лет я не говорю о ней, кроме как с ближайшими друзьями.

– Однако сегодня вы говорили о ней свободно, – заметил Холмс.

– Это потому, что я собираюсь попросить вас отказаться от бессмысленной затеи, вернуться в Англию и оставить меня и мои воспоминания в покое, мистер Холмс, – сказал Адамс. Каждое слово било, как очередь из пулемета Гатлинга.

– У меня есть обязательство перед клиентом, сэр, – сказал Холмс.

Адамс рассмеялся, но смех его был невесел.

– Я и вправду любил Неда Хупера, мистер Холмс. Однако безумие было у него в крови, как и у Кловер, и у ее отца, и у многих членов их семьи. Ничьей вины тут нет. Просто Нед, как и Кловер, был обречен наложить на себя руки. Ваш «клиент», мистер Холмс, страдал от помрачения рассудка. Будете ли вы продолжать свои поиски, если я скажу, что каждый найденный вами ложный факт причинит мне такую же боль, как необходимость проглотить острый осколок стекла?

– У меня нет намерения причинить вам боль, мистер Адамс. Да и никому другому, за исключением возможных…

– К чертям ваши намерения! – перебил Адамс. – Неужто вы еще не поняли? Нед Хупер сам и отпечатал эти открытки, когда гостил у Клеменса в восемьдесят шестом. Он же отправлял их мне и другим «сердцам» каждое шестое декабря.

– Вы знаете это от него? – спросил Холмс, который с самого начала рассматривал такую возможность. Лишь присутствие Ирэн и Лукана Адлер убедило его в противоположном.

– Нет, прямо он такого не говорил, – ответил Адамс. – Однако Нед был неуравновешен, он тяжело переживал всякое потрясение, и самоубийство Кловер окончательно сломило его дух. Смерть Кловер была бессмысленна, мистер Холмс, логична лишь для нее в тогдашнем отчаянии. Нед просто не мог принять, что родная сестра, самый важный для него человек, ушла из жизни беспричинно.