Пятое время года

Караваны бывают разные — от 25 до 1 тыс. верблюдов. Есть специальная порода грузовых животных, которые поднимают до 200 килограммов груза. Но больше всего ценятся беговые верблюды — «махрийцы», названные так по имени провинции Махра в Южном Йемене. Несмотря на то что эту породу сейчас разводят и в Саудовской Аравии, и в Омане, и в Сахаре, название по традиции остается прежним, поскольку в родословной каждого бегового верблюда обязательно должен присутствовать махриец. Ныне один верблюд стоит 400 ливийских динаров, но махриец дороже. Верблюд для кочевника — не только средство передвижения. Это друг, напарник, с которым можно поговорить во время продолжительных переходов, спеть ему песню. В пустыне благодаря этому животному можно спасти умирающего от жажды человека. Рассказы о глотке крови из шейной артерии верблюда или воде из его внутренностей положены в основу многих устных рассказов и легенд. Одна из новелл Ибрагима аль-Куни так и названа — «Глоток крови». Не случайно, что этот рассказ дал название всему сборнику этого прозаика. Кстати, в другой его новелле, «Дорога на Орес», Амуд забивает верблюда, чтобы спасти от жажды погибающего друга.

Как я узнал от моих новых знакомых, оформление брака у туарегов мало отличается от этой процедуры у других мусульман. При свидетелях и чтении Корана заключается брачный контракт. От имени невесты его подписывает ее поручитель — «вакиль», которым может быть отец, старший брат или дядя девушки.

Вечером, накануне нашего отъезда, был устроен концерт местного самодеятельного ансамбля.

Трое музыкантов сидят в углу. На них — свободные плащи-накидки и другие одежды, которые символизируют единство разных племен и народов Африки. Они поют и подыгрывают себе на бубне, барабане и местной однострунной скрипке, называемой «имзад». Перед ними танцуют четверо юношей. У одного из них узкие, монголоидные глаза, но при этом курчавые волосы негроида. Другой, солист, в длинной, широкой расшитой рубахе, крутится волчком, припадая на одну ногу, затем подпрыгивает и вновь начинает кружиться. Меня поражает не столько танец — в нем есть и африканский и арабский элементы, — сколько одеяние танцора. На нем светло-кремовая прямоугольная рубаха с прорезью для головы, в которую он ловко влез прямо у нас на глазах. По левой стороне этого одеяния идут две длинные, почти до подола, сходящие на нет синие полосы. Левее этих двух полос — квадрат, разбитый на девять маленьких квадратов, из которых семь вышиты гладью зеленоватыми шелковыми нитками. Под большим квадратом вижу что-то похожее на елку, а еще ниже — рисунок, напоминающий трехлистник нашего клевера. На правой стороне рубахи — два круга, причем второй разделен на четыре сегмента, три из которых тоже вышиты гладью. Что означает весь этот набор орнаментов, вышитых, зеленоватыми нитками, выяснить не удалось, хотя у меня нет сомнений, что все это сделано со смыслом.

Концерт в полном разгаре. Входят и уходят зрители, барабанщик колотит руками по своему инструменту, солист до изнеможения крутится на одной ноге вокруг своей оси в развевающейся рубахе.

Завтра мы уезжаем, и мэр Гадамеса, сказав несколько подходящих к случаю любезных слов, дарит мне вышитые башмаки с приколоченными задниками и огромную «сахарскую розу». Этим словом в Северной Африке называют кристаллы гипса, которые находят в песке, где под влиянием воды и последующего испарения они приобретают различные, похожие на бутоны или раскрывшиеся цветы формы. В Ливии собирать «сахарские розы» запрещается, и поэтому я был несказанно рад этому подарку. Наш неизменный гид по Гадамесу Ахмед Касем сказал, что эта «роза» привезена из района Абалесса и вырыта недалеко от могилы умершей в IV веке королевы туарегов по имени Тин-Хинан, потомками которой они себя считают.

Уже в Москве 19 февраля 1988 года на приеме по случаю выхода в свет книги Ибрагима аль-Куни «Глоток крови» я рассказал ему о поездке в его родной Гадамес. Кстати, эта поездка не прошла для меня бесследно: вдохновленный увиденным городом и творчеством Ибрагима аль-Куни, я написал предисловие к его сборнику новелл.

Патриотические мотивы, присутствующие практически во всех новеллах этого сборника, связаны с героическим прошлым ливийского народа.

В новелле «Оазис», одной из самых сильных в сборнике «Глоток крови» по своему патриотическому накалу, Джебран, повстанец из отряда героя ливийского сопротивления Омара Мухтара, обещал бороться с иностранными захватчиками «до последнего патрона». И вдруг после битвы, из которой ему и его соратникам удается чудом вырваться живыми, на привале среди своих товарищей он обнаруживает в складках широкого туарегского плаща случайно затерявшийся патрон. Борьба уже бессмысленна, повстанцы окружены итальянскими солдатами, но Джебран идет в бой, идет один, ибо он дал слово, верен ему и исполнит свой долг, зная заранее, что из этого последнего боя он не вернется живым и его трое детей, к которым он так рвался, останутся сиротами.