Пятое время года. Книга первая

Роман сам принес ей тогда бокал сельтерской, хотя мог бы позвать лакея, потом заботливо проводил Верочку к матери и ушел играть в карты. Было это числа 29 декабря, а в новогоднюю ночь Роман Сергеевич утонул в Москва-реке. Несчастный случай – был сильно пьян, возвращаясь из гостей, коляска попала в полынью, и тяжелая шуба не дала маневра движениям. Да и вода холодная. Говорили, что граф до последнего момента пытался спасти жеребца, которым очень дорожил, выпрячь его из коляски. Конь остался жив…

Узнав о несчастье, Верочка слегла в горячке – еле выходили. Все решили, что она простудилась на балу, стоя у открытой форточки, и никому даже в голову не пришла истинная причина. Не знала ничего и княгиня, только крестной смогла излить свою душу Верочка, а та привела ее на исповедь и беседу к отцу Иоанну Сергиеву3. Княжне стало несравнимо легче, душа ее потянулась к Богу и молитве, вот и решила она принять постриг. Вера Дмитриевна никак и помыслить не могла, что встретит такую реакцию папеньки. Конечно, в их роду не было священников, но ведь она за всю семью молиться станет. Отец Иоанн говорил, какие-то испытания грядут для России, правда, его самого Верочка о постриге не спрашивала – отчего-то застеснялась.

Надеясь после бала поговорить с маменькой по душам, Вера кликнула горничную Алену и принялась одеваться – ослушаться отца и не выйти к гостям она не посмела. Только что платье выбрала достаточно скромное: закрытое с высоким воротом.

Выйдя из музыкальной комнаты, Лика не сразу направилась к себе. Первым делом она зашла на кухню, где готовили именинный торт.

– Марфа, голубушка, крема-то не осталось? – девушка подбежала к поварихе и погладила ту по плечу.

– Осталось, егоза, осталось, нечто не знаю, что барышня моя крем любит, – Марфа поставила перед Ликой блюдечко с кремом, тарелку печенья и стакан молока.

– Ой, спасибо, – Лика захлопала в ладоши, поцеловала пожилую женщину в щеку и уселась к столу. – А молоко можно согреть, дюже холодное?

– Петь нынче будете, барышня? – поваренок Степка взял молоко, налил его в алюминиевую миску, слегка погрел на огне, снова перелил в чашку и подал барышне.

– Буду, а ты слушать придешь? – смеясь, она потрепала мальчика по кудрявым вихрам.

– Куда нам, – насупился поваренок и отошел вглубь кухни.

– Постой, Степка, нешто обиделся? Принеси-ка гитару из лакейской, скажи, барышня велела, – кивнув поваренку, Лика принялась за еду.

Мальчонка обернулся довольно быстро, и вскоре вся кухня слушала историю чьей-то свадьбы и трагической судьбы.

На ней было белое платье,

Венок был приколот из роз,

Она на святое распятье

Смотрела сквозь радугу слез.4

Лика играла цыганским перебором, которому научилась летом в имении, голос у нее был хорошо поставленный и не сильно высокий. Ее приятный альт завораживал слушателей. Один романс, второй, третий…

– Гликерия Александровна, голубушка, идите одеваться, папенька гневаться будут, – раздался голос горничной Татьяны, едва смолкло пение. – Дмитрий Сергеевич меня накажут, скоро уж гости съедутся, а вы не прибраны.

– Иду, Таня, иду, – раскрасневшаяся Лика поднялась со стула и вышла из кухни вслед за горничной. – Им же понравилось, я видела, понравилось, как я рада, Таня, ты не понимаешь, как я рада. Одно дело – на балах петь, и совсем другое – вот так, задушевно… Ванна готова? – перебила саму себя княжна.

– Так остыла уже, сейчас горячей воды добавлю, – горничная устремилась в ванную комнату.

Татьяна помогла Лике надеть палевое платье с кружевной оборкой на рукавах и вышивкой по лифу и подолу. Довольно глубокое декольте обрамляли искусно сделанные розы. Такие же горничная вплела в прическу, сделав небольшой обвитый косой узел, и выпустив несколько небрежных локонов на шею.

К моменту, когда в холле показались первые гости, Лика появилась на площадке бельэтажа, чтобы встретить их вместе с дедом и бабушкой.

Глава 2