Пятьсот часов тишины

И вот однажды, когда Афонина барка стрелой летела на невысокую, распластанную вровень с берегом скалу, кто-то из бурлаков крикнул: «Братцы! А камень-то етот что брови у нашего Афони! Гляньте!» «Баско подметил! Правда! Похоже до чего!» — весело загудели бурлаки.

Афоня, стоявший, широко расставив ноги, на кормовой лоцманской скамейке, в душе, должно быть, разделял охватившее усталых своих бурлаков веселье, но виду не подал, только сильнее сдвинул, изломал свои распрекрасные брови, в ту минуту обессмерченные по прихоти случая. Голос его звучал командирски непреклонно, и бурлаки повиновались каждой интонации. В этом месте поворот считался не из опасных, однако мешкать было нельзя.

Так и приклеилось это к камню — Афонины брови. Издали скалы действительно похожи на брови: у од. ной из них узкие и волнистые слои известняка падают вправо (как бы от переносицы), у другой — влево. Темный камень на фоне светлых березок очень эф. фектен.

Все камни «крещены» давным-давно и навсегда. Однако бывает, что их «перекрещивают». Так случилось с Высоким, который, словно неприступная цитадель, высится перед Кыном. С легкой руки туристов он стал называться Великаном, что характеризует его более точно, поскольку это самый, пожалуй, грандиозный камень на всей реке: высота его больше ста метров, да и раскинулся он вдоль берега километра на полтора.

…А теперь — минутная экскурсия в предуральский город Кунгур.

В прошлом это очень бойкий купеческий город, «торгово-транспортный центр». В наше время он славится кожевенной промышленностью и своими камнерезами, а больше того — всемирно знаменитой Ледяной пещерой, одной из самых больших на земле карстовых пещер.

Очень советую: посетите ее при случае. В ней, между прочим, предельно ясно начинаешь понимать, что вода и камень — извечные, лютые враги. Многокилометровый кунгурский лабиринт, составляющий пещеру, — это запечатленный в камне итог их титанической битвы. Ее беспощадность вы ощущаете здесь просто физически. Воды Шаквы, пробивая подземную дорогу к притоку Чусовой Сылве, на которой расположен Кунгур, размывали, подтачивали, дробили толщи гипсов и ангидритов, вкривь и вкось буравили их, коловоротом внедрялись в каждую самомалейшую трещинку и неровность. Они то разделялись на многочисленные рукава, то сливались в просторных пещерах и гротах, дабы, собрав свою клокочущую мощь воедино, вновь ринуться на штурм косной твердыни…

На Чусовой эта вековая борьба, эта вековечная враждебность воды и камня искусно завуалированы-Сентиментально настроенному путешественнику может показаться, что вода и камень — закадычные друзья. поскольку они здесь добрососедски-гармоничны, слитно-едины Камень, так сказать, определяет форму, вода является содержанием.

Но ведь горы не сами собой расступились — теки, дескать, красавица!

Пословица говорит, что вода камень точит. Вода, конечно, сильнее и огня, и камня, однако непросто (ой как непросто') было щупленькой нашей героине прорваться к Каме Тысячелетиями боролась она со скалами. Они и по сей день словно бы все еще тщатся чему-то воспротивиться, хотя игра их давно проиграна.

Точно безмолвные и вместе с тем предельно красноречивые свидетельства ее побед высятся сейчас вдоль ее русла их сумрачные громады.

А она, непримиримая и неотступная, продолжает перемалывать останки врага.

Нет, что там ни говори, а это не просто какая-то «отвлеченная красота» Чусовая и не какой-нибудь сладенький пейзаж Тут глубоко символическая картина: живое одолевает косное, наглядный пример из диалектики жизни.

Прав Бажов, сказавший про Чусовую:

— Неожиданная вся. Богатая река!

В одном и справочников написано, что «Урал — это как бы гигантская геологическая лаборатория природы». Очень удачное сравнение. И вот, когда вы попадаете в эту лабораторию, вашему взору чуть не на каждом шагу открываются результаты такой чудовищной подземной работы, складки и пласты многих скал до того изломаны. перемешаны, смяты, так их тут, несчастных, гнуло, выворачивало наизнанку, трясло и корежило, что невольно дрожь прохватывает. И чем богаче у вас фантазия. тем эта дрожь ощутимее. (Как говорится, не приведи господь, чтобы на наших глазах, чтоб когда-нибудь повторились подобные катаклизмы!..)

А ведь было время — с той поры не минуло еще и ста лет, — Чхсовая сама вот так же, как те слепые подземные силы, ломала и корежила людские судьбы…

Ее летнее благодушие насквозь обманчиво. Про нее говорят: «Чусовая — сердитая река!» И это не преувеличение ради красного словца.

Какими только именами-эпитетами не награждали, не клеймили ее! «Разрушительница гор», «горная красавица», «змея подколодная», «губительница», «похоронная река», «водяная смерть»…

Мамин-Сибиряк называл ее «дикой».

Неплохо сказал про нее и наш Физик: «С камнем за пазухой».

…Весной, в дни короткого и отчаянного чусовского сплава, когда вздувшаяся от талых вод река словно бы сатанела и неслась с головокружительной скоростью, о каменные лбы ее бойцов разбивались плоты и барки.

То был путь между десятками и десятками Сцилл и Харибд.