Пятые приходят на помощь

Блинов Г. Я.

СТАРШИНА ОБЕСПОКОЕН

ВВОДИТ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ

и

ПАША НАОБОРОТ УДИРАЕТ ОТ СТАРШИНЫ

ЧЕРЕЗ РЕКУ НА ПЛОТИКЕ

ЗВЕЗДОЧКА ВЫБИРАЕТ ВОЖАТОГО

САМСОНОВ ЗАМЕНЯЕТ БОТИНКИ

РЕБЯТА НАХОДЯТ УЧЕНОГО АТЕИСТА ПРОФЕССОРА КИСЛЫХ ЩЕЙ

ПАШУ НАОБОРОТ ПРЕСЛЕДУЕТ МИСТИКА

О ВИТАМИНОВОМ ОТЦЕ,

АЛЕНКИНОЙ МАТЕРИ И КОЕ-КАКИХ БАПТИСТСКИХ ДЕЛАХ

ЕЖИК ЗАВЕРБОВАН В КИНОГРУППУ

«ВСЕ МЫ ЛЮБИМ ФИЗКУЛЬТУРУ, ВОЛОКИ МАКУЛАТУРУ!»

НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ «ИИСУСА»

«ЧУДНЫЕ ДЕЛА ТВОИ, ГОСПОДИ...»

ЭПИЛОГ

ГЕННАДИЙ

БЛИНОВ

ПЯТЫЕ

ПРИХОДЯТ

НА

ПОМОЩЬ

Повесть

КЕМЕРОВСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

1975

Оформление художника М. И. БУРЗАЛОВА

Блинов Г. Я.

Б-69 Пятые приходят на помощь. Повесть для детей. Ху-дож. М. И. Бурзалов. Кемеровское книжное издательство, Кемерово, 1975.

184 с. 75 000 экз. 51 коп.

Соревнуются два пятых класса. Победителей ждет увлекательная поездка в Шушенское. Узнают два пятых класса и о том, что под влияние своей верующей родственницы попала второклассница Аленка. Ребята помогают девочке понять, что истинные ее друзья не сектанты, а вожатый звездочки Ромка, милиционер Копытов, забияка Фонариков, самодеятельный кинорежиссер пятиклассник Самсонов и другие.

Герои книги нередко попадают то в смешные, то в опасные положения, они проявляют находчивость и выдумку. Помогает им пионерская дружба, товарищество, мужество и упорство.

Б

0763—13 М145(03)—75

Глава первая

СТАРШИНА ОБЕСПОКОЕН

Старшина Копытов не прожил и года в поселке Высоком, но уже успел полюбить его тихие улочки с разросшейся около заборов крапивой, центральную площадь, окруженную многоэтажными кирпичными домами, сквер с черемуховыми и березовыми аллейками и подстриженными кустами акации. Но все-таки главным украшением поселка была горная река Быстрянка, резавшая крутые таежные берега. Старшина, как и многие любители рыбной ловли, гордился Быстрянкой.

Неподалеку от поселка в небо тянулся копер шахты, и он, этот копер, среди березовых перелесков и бушующего разнотравья казался с первого взгляда каким-то лишним и чужим. Но такое впечатление оставалось недолго. Когда Копытов понял, что вся жизнь Высокого связана с шахтой, зависит от нее, он уже не мог представить пейзаж поселка без этого копра с тлеющей и пахнущей порохом породой.

Стояло весеннее утро. Старшина шагал по улицам и, наблюдая, как многие хозяйки копошатся на приусадебных участках, вспоминал свое детство, мать, которая, наверно, сейчас тоже хлопочет в огороде. И Копытову захотелось в родную деревню, где знаком каждый человек, добрый и злой, где известны каждое деревце и каждый овражек. Вот прийти к начальнику отделения милиции и сказать:

— Ухожу, товарищ майор. В деревню хочу.

Копытов вздохнул и подумал, что такого никогда не случится, что не стоит бередить себя, а уж если взялся за милицейский гуж, то отступать стыдно — сам же выбрал эту дорогу.

— В такое чудное время вы мрачнее тучи, товарищ старшина!— услышал Копытов женский голос. От неожиданности он вздрогнул и, увидев перед собой молоденькую учительницу, смущенно сказал:

— Замечтался, Ирина Владимировна.

— Все понятно. Весной даже милиция влюбляется,— шутливо сказала она. Ирина Владимировна держала в руках белопенные ветки черемухи. Взглянув на старшину, улыбнулась: — Хорош, правда? — и отделила от букета несколько веточек, протянула старшине: — Хочу задобрить начальство, чтобы не оштрафовало...

Копытов взял черемуху:

— Спасибо.

Ирина Владимировна уже сворачивала в переулок. На ходу обернулась и крикнула:

— Между прочим, Егор Николаевич, все-таки имейте в виду, что эта черемуха из собственного сада...

От черемухи пахло терпко и приятно. Старшина представил на подбородке учительницы едва заметный, треугольничком, шрам и улыбнулся. Говорят, это у нее осталось с тех времен, когда Ирина Владимировна училась водить мотоцикл. Сейчас она ездит мастерски и даже чуток лихачит.

Старшина вошел в кабинет и, порывшись в столе, вытащил простенькую вазу из зеленоватого бутылочного стекла. Ваза лежала там с прошлой осени. Копытов налил в нее воды и поставил в воду веточки.

В небольшом кабинете Копытова была не совсем обычная для подобных учреждений обстановка. Вместо тяжелых портьер на окнах висели белоснежные бязевые занавески, на подоконниках стояли глиняные горшочки с полыхающими алым огнем петуньями.

Брошенный перед стареньким дерматиновым диваном голубой потертый коврик еще более смягчал обстановку кабинета, и казалось, что именно коврик окрашивал в светлые тона повидавшие виды стулья, обшарканный ногами тусклый пол.

Один из приятелей как-то обвинил старшину в плохом вкусе, сказав, что в милицейском кабинете должна быть создана атмосфера официальности и что эти цветочки и коврик лучше всего выбросить.

Копытов тогда не оправдывался. Он и в самом деле был не уверен, что обладает хорошим вкусом. Но Копытов имел твердое убеждение — цветы везде к месту.

— Зачем так строго — сразу и выбросить,— ответил он.— Этот кабинет не пугало, сюда же люди идут. И пусть они чувствуют себя по-домашнему.