Пятые приходят на помощь

Неподалеку треснула ветка. Мальчишки еще плотнее прижались к земле. Через несколько секунд стало хорошо слышно — идет тот, другой. Он шагал торопливо, поравнялся с лодкой, тревожно бросил:

— Отчаливать, Павлуха, надо...

— Случилось что?

— Хуже. На лодку, язви ее, сейчас наскочил, чуть ногу не искалечил.

— Лодка-то чья, не знаешь?

— Где в темноте разберешь? Оттолкнул ее, окаянную, пусть плывет. Боюсь, не за нами ли кто следит?

— Кому следить? Того мужика ты треснул крепко. Рыб, думаю, кормит,— пьяно хихикнул Павлуха.

— Страшные слова говоришь, брат. Советую забыть обо всем, что видел...

— Не пугай...

Незнакомцы оттолкнули лодку, и скоро их не стало слышно.

Ромка всхлипывал. Самсонову тоже было невесело. Еще бы — остаться на острове, попасться в ловушку... Если бы рядом не было Ромки, Самсонов, может быть, и сам бы всплакнул. Но он отвечает не только за себя, но и за товарища. И раскисать, паниковать он не имеет права.

— Самсонов, миленький, давай крикнем, пусть они вернутся и заберут нас,— предложил Ромка.

— Они тебя заберут,— многозначительно сказал Витька.

Глава пятая

ПАША НАОБОРОТ УДИРАЕТ ОТ СТАРШИНЫ

Чтобы побыстрее добраться до дома, Звягинцев решил спрямить путь и направился к мочажине, заросшей кустами. Через нее пролегала едва заметная тропка, выходившая на улицу Павлика. В тальнике Звягинцев увидел лошадь, запряженную в телегу, и остановился. Присутствие здесь лошади удивило его. Он на всякий случай затаился за кустом и внимательно оглядел ее. Сомнений быть не могло. Это стояла Гнедуха, на которой ездил отец Витамина. Вон на дуге кольцо с обрывками шнурков, к которым обычно привязывались разноцветные шары, нельзя не узнать и шлеи, украшенной фигурчатыми медяшками. Может быть, сюда приехал Витамин?

Звягинцев крикнул:

— Венка, где ты?

Ответа не было.

Павлик подошел к лошади и погладил ее по крупу. Он подумал, что могли какие-нибудь озорники угнать Гнедуху и бросить здесь. То-то будет рад хозяин, если он, Павлик, приведет Венкиному отцу лошадь. Уж тогда-то можно смело у него попросить Гнедуху, не откажет. Но все-таки надо немного подождать— вдруг кто-нибудь приехал на Гнедухе и ненадолго отлучился?

Звягинцев взобрался на телегу и вытянул босые ноги, подложил под голову отцовские ботинки. Павлик представил, как его отряд направляется в Шушенское, как с завистью смотрит вслед отъезжающим Галка Павлова, и ему стало весело. Борясь с дремотой, Звягинцев подумал, что надо завтра обязательно договориться со старшей пионервожатой и направить в октябрятскую звездочку Орлова. Пусть Ежик повозится с малышами, это не с кинокамерой бегать.

Проснулся Звягинцев из-за комаров. Они назойливо звенели, садились на лицо и ноги, больно впивались своими острыми хоботками в тело. Павлик открыл глаза и какое-то мгновение не мог сообразить, где он, что с ним? В кустах уже было темно. Он торопливо соскочил с телеги и взял лошадь за повод:

— Пойдем, Гнедуха,— сказал Павлик и начал выводить лошадь на дорогу. Та послушно потянулась за Звягинцевым.

Старшину знобило. Сырое белье липло к телу и неприятно обжигало холодом. Ныла правая рука. Копытов лизнул пальцы и ощутил на языке солоноватый привкус крови. Хорошо,

что шест при ударе скользнул, иначе бы раздроблены были суставы.

Да, он, что называется, отделался легким испугом. Коварна река Быстрянка. Много у нее на счету жертв.

Превозмогая боль и озноб, старшина пошел к пристани, надеясь там увидеть кого-нибудь и разузнать: кто проплывал вверх? Но на пристани не оказалось ни души, и Копытов, осторожно шагая через перепутанные цепи, тянущиеся от лодок, добрался до взлобка, с которого начиналась дорога в поселок. Старшина понимал, что ему надо было бы посмотреть, все ли лодки на месте, а если не все, то заприметить, какой нет, но в темноте он этого сделать не мог, фонарик вышел из строя.

Значит, по реке спускают лесоматериалы, думал старшина. Где-то его подплавляют к берегу и потом вывозят в поселок... Хитро и смело. И рискованно. Если вывозить на машине, то едва ли это пройдет незамеченным соседями в любое время суток — чересчур много шума.

Впереди себя Копытов услышал поскрипывание плохо смазанной телеги. Он прибавил шагу, лошадь тоже затрусила. Старшина почуял неладное.

— Эй, кто едет? Остановитесь! — крикнул он.

Телега загремела по неровной дороге еще сильнее. Вот уже и начинаются первые дома поселка. Старшина, напрягая последние силы, стал настигать телегу. И когда он уже был рядом, кто-то, как показалось Копытову, взвизгнул и, прыгнув на землю, метнулся в сторону. Догонять беглеца было бесполезно. Старшина остановил лошадь и сел на телегу.

Участковому инспектору не хотелось показываться на улицах в измызганном мокром костюме, да к тому же на телеге, но иного выхода не оставалось. Копытов дернул вожжами.

Навстречу мчался мотоцикл. Копытов подумал, что на нем может ехать учительница, и на всякий случай отвернулся. Он не хотел с ней встречаться в таком виде. Но на мотоцикле сидел паренек.