Пятые приходят на помощь

Козы не хотели идти во двор, и Ромка попеременке тащил их в ограду за рога. Вдруг одна из коз увидела змия-искусителя и испуганно заблеяла. Самсонов не разобрался в чем дело, бешено замотал тряпичными хвостами и завертел крокодильей мордой, наступая на козу. Глупая коза очумела от страха и, заметив на крыльце людей, прыгнула к ним, ища спасения. Апостол Иуда ойкнул и, схватившись за живот, повалился на святого Луку, тот толкнул пророка Петра. Петр полетел с крыльца и угодил в жестяное корыто. Корыто загрохотало, бродившие по двору куры закудахтали и, неумело махая крыльями, взлетели на забор.

Из избы выскочил Васька Фонариков с кочергой и в короне. Он глянул на валявшихся апостолов и испуганную козу, схватил козу за рога, крикнул:

— Так их, Дунька, этих святых угодников!

— А сам-то на себя посмотри,— обидчиво сказал святой Петр из корыта.— Подумаешь, бог...

Самсонов поднял с земли вилы-двурожки и погрозил ими козе:

— Только сунься!

Из избы кричали:

— Иисус Христос, на грим! Не задерживай очередь! После тебя еще четыре апостола...

Звягинцев робко спросил:

— Лысину чем будете клеить? Опять медицинским?

Кто-то из апостолов его успокоил:

— Не трусь. Сегодня оконная замазка идет в дело.

Когда Звягинцев появился на крыльце, режиссер обратился к нему:

— Итак, Христос, ты окончил проповедничество в провинциях и торжественно въезжаешь в Иерусалим...

— А как торжественно? — робко спросил Звягинцев.

— Ха,— усмехнулся Профессор.— Спроси святого Матфея. Он об этом пишет.

Апостол Матфей смущенно пожал плечами.

— А что я писал?

Профессор вздохнул:

— Не знаешь? Ты, Иоанн, пишешь, что Иисус въехал в Иерусалим за пять дней до пасхи, а ты, Матфей, утверждаешь, что за четыре дня. По Иоанну, Христос въехал туда на осле, а ты, Матфей, умудрился усадить Иисуса сразу на двух ослов. Мы здесь посоветовались с богом-отцом, вернее с Васькой, и решили, что Христос будет въезжать по Матфею...

— На двух ослах? — испуганно спросил Звягинцев.

Профессор Кислых Щей развел руками: ничего, мол, не попишешь, по библии все делаем. Васька Фонариков оторвался от коз и разъяснил апостолам:

— Мы сначала одним ослом хотели Ежа сделать, но он, пожалуй, слабоват. Решили поближе к жизни: ослов заменить козами.

Козы были связаны между собой за рога и хвосты. Вениамина Витамина с приятелями из звездочки режиссер поставил в сторонку и сказал:

— Будете изображать ликующую толпу.

Славка осмотрел толпу и сказал:

— Жидковато...

И велел Ежику и не загримированным еще апостолам стать к октябрятам.

Иисус переступал с ноги на ногу около связанных коз и хмуро смотрел на апостола Матфея. Тот буркнул:

— Ну вас к черту! Будто я сочинил эту глупость насчет двух ослов...

Профессор бодрился:

— Не горюйте. И думайте, как можно одному на двух ослах сидеть. Все-таки святой писал, ученик Иисуса.

— Положить Христа поперек и привязать к козам,— съехидничал Иуда. Режиссер обрадовался:

•— Хорошо. Попробуем... Ложись, божий сын.

Звягинцев попятился:

— Да ну вас,— пробормотал он.— Что я, дурак, что ли?

— Ага! Вот так все вы,— упрекнул Профессор Кислых Щей.— По-твоему, Иисус дураком был, да? Значит, Иисус может ехать один на двух, а ты брезгуешь?

Звягинцев обреченно сказал:

— Все равно от вас не отвяжешься. Кладите...

Иисуса понесли к козам. Из избы выскочила бабка и замахнулась на апостолов веником:

— Ироды! Загубить скотину захотели!

Апостолы поставили своего учителя на ноги и не знали, что делать дальше. Бабка напустилась на Ваську:

— Я не посмотрю, что ты бог. Так отлупцую, что запоешь матушку-репку. Знаю, не милы тебе козы и ты их со свету сжить хочешь...

Когда бабка успокоилась и ушла в избу, Профессор сказал:

— Придется, Еж, тебе поднатужиться и вести Христа в Иерусалим по Иоанну.

— Это одному, значит, да? — уточнил Орлов. И затряс головой. — Не увезти мне его, что я осел, да? Он же тяжеленный, этот Паша.

Профессор Кислых Щей с упреком сказал:

— Не Паша, а Иисус Христос,— и посмотрел на апостолов. Потом решительно крикнул: — Павлова, готовь костюмы для двух ослов. Раз такое дело, то вторым ослом буду я сам.

И Профессор встал на четвереньки.

— Иди ко мне, Еж,— пригласил режиссер и, спрятав очки в футляр, повешенный на шее, скомандовал: —Тащите же Иисуса. Поперек нас его укладывайте, да поровнее.

Паша Наоборот покорно отдался в руки апостолам.

Глава девятнадцатая

«ЧУДНЫЕ ДЕЛА ТВОИ, ГОСПОДИ...»

После того как Алексей выгнал пресвитера из своего дома, Руденко чаще обычного стал приходить к Феклинье в гости.

— Не могла ты, сестра, сына удержать в истинной вере,— говорил он.— Накажет нас, грешных, господь за грехи великие.

Упрек пресвитера набожная Феклинья глубоко переживала. Она как-то сразу постарела, на почерневшем лице обозначились морщины.

Однажды Аленка слышала, как пресвитер сказал тетке Феклинье:

— Говорят, богоотступник наш в газету пишет. И тебя, сестра, опозорит, и всем братьям и сестрам неприятности доставит...

— Что я могу сделать? — вздохнула Феклинья.

— Так-то оно так,— согласился Руденко.— Но все в божьей воле...

Он что-то шепнул Феклинье. Та кивнула.

На другой день тетка сказала: