Пятый ангел вострубил

Боготворящий Новикова Гардер был из числа таких же любителей театральных эффектов. Елена Сергеевна вспоминает, с каким выражением он, сидя в ресторанчике на Вилье, живописал будущее уничтожение американских небоскребов. Он радовался грандиозной и остроумной идее, словно расшалившийся ребенок. Как будто он только что обрушил пару башенок, сложенных из детских кубиков. По наблюдениям Елены Сергеевны, это и есть главная отличительная черта одурманенного, забесовленного, измененного масонского сознания – упрямая жестокость испорченного ребенка, эгоистическая безответственность, незрелость. «Пофигизм» какой-то подростковый. И эти «измененные» люди вслед за «князем мира сего» уверены, что правят судьбами человечества!

Так воспитывается ли в этом театре абсурда нравственность? Преображается ли душа человеческая царящими на сцене мимолетной эмоцией или разумом? Еще св. Дионисий Ареопагит писал, что воспринятое рассудком, достоянием рассудка и остается, оно никак не влияет на характер и нрав. Только усвоенное силой души – меняет течение жизни сердца. Через молитвенный подвиг преображается душа. Она очищается обращением к Всеблагому Богу, а не к хихикающей «музе».

«Пылкие чувства» пылают в аду

Люди духовно нездоровые, розенкрейцеры не могли различать духов. Поэтому одновременно печатали и Сведенборга, [69]и св. Григория Паламу, учившего как Иисусовой молитвой очищается сердце. Да, вслед за исихастами, московские розенкрейцеры тоже говорили о «внутреннем человеке». Но у них он оказался не монахом-молчальником, а весьма разговорчивым субъектом.

Приступая к изданию журнала «Полезное увеселение», известный масон Херасков всерьез считал, что исправит нравы и заставит забыть пороки – словом. Нарождающаяся интеллигенция не знала монашеской мудрости: слова опровергаются словами, а кто опровергнет жизнь? И затевая свой любительский театр, не замечала, кто суфлирует снизу.

«Добродетель нельзя показать на сцене. Христианские добродетели не демонстрируют перед миром, а, напротив, скрывают. Да, театр, за редким исключением, и не занимается резонерством; он почти всегда тайно или явно насмехается над святыней и над тем, что в христианстве принято называть целомудрием…

Воины Пилата, издеваясь над Христом, надели на Него багряную хламиду – плащ полководца. Современные театралы идут гораздо дальше: они хотят представить Христа в роли паяца, танцующего на сцене… Однако есть и другая опасность: театр учит человека играть в жизни, как на сцене, казаться тем, чем он не является на самом деле, лгать и притворяться.

Во всех революциях театр играл довольно зловещую роль, по крайней мере, симпатии большинства артистов, как правило, были на стороне революции; по сути, главным импульсом театра стала ломка христианской морали.

После революции на осквернение театру были отданы многие храмы, и артисты без всякого укора совести играли в алтаре как на сцене…» [70]

Да, настало время, и место религии, по слову Ленина-кадавра, заступал театр.

…Символично: один из первых основателей масонства в России Елагин был смотрителем императорских театров. А первый отечественный театр Федора Волкова в Ярославле одновременно являл собой и масонскую ложу. Нет, не случайно «великая французская революция» вносила в храм обнаженную опереточную диву – «богиню Разума». Это сама смерть вносила игру, как антитезу жизни, туда, где должно служить Богу. Туда, где положено совершаться таинствам, приобщающим к жизни вечной.

Так «пылкие чувства» ведут к аду пылающему. Туда, где царит Аваддон.

Образина

Сидя в Финляндии, Ленин писал: «За нами верная победа, ибо народ уже близок к отчаянию и озверению». [71]Радовался «изменению образа человека»…

«Изменение образа человека». Доклад с таким названием был подготовлен для администрации Рейгана в 1981 году. Джон Колеман пишет о нем: «То, что я прочел, шокировало меня, ибо я понял, что Смотрю на программу будущего Америки, которая не похожа ни на что, известное до сих пор. Нация должна быть запрограммирована на изменение и должна настолько привыкнуть к таким запланированным изменениям, что действительно глубокие изменения будут едва заметны. Мы так стремительно катимся вниз,… что сегодня развод не вызывает осуждения, количество самоубийств стремительно растет, и они почти никого не удивляют, отклонения от социальных норм и сексуальные извращения, упоминание о которых считалось вульгарным в приличном обществе, стали обычным явлением…

Мы живем в загнивающем обществе, запрограммированном на смерть – в обществе без будущего. Мы даже не содрогнулись при известии ни о 4 миллионах бездомных, ни о 30 миллионах безработных, ни о 15 миллионах убитых младенцев (при абортах – перев.). Они – «отбросы эры водолея». Этот заговор столь отвратителен, что когда с ним сталкиваются лицом к лицу, то большинство не признает его существующим, рационально объясняя эти события тем, что «времена меняются…».