Пятый Аспект

Тихо попискивая от удовольствия, новорожденный играл с пламенем, как с котенком, и оно не причиняло ему никакого вреда. Хейдив-Ли разглядел, что между пальчиками ребенка натягивались тонкие розовые перепонки, совсем как у новорожденных летучих мышей. Шаманы Пандарии оказались правы.

Ребенок агукнул, и в его рту сверкнули маленькие зубки.

— Здравствуй, Хейдив-Ли, — прогрохотал Вневременный, и пандарен даже услышал, как зазвенели его натянутые до предела нервы.

Бронзовая чешуя дракона искрилась в кровавом пламени луны, горящей в центре очистившегося небосвода. Легко и совершенно бесшумно, словно был размером с воробья, Ноздорму примостился на самый край обрыва. Бескрайнее море билось за его спиной о скалистую преграду, и брызги алмазными искрами разлетались во все стороны.

— Приветствую тебя, Повелитель Времени, — хрипло отозвался пандарен.

— Вижу, ты не в восторге от своей ноши. Передай мне младенца.

Дракон изогнул шею, и между крыльями Хейдив заметил плетеную люльку, тугие ремни которой плотно опоясывали бронзовое туловище. Новорожденный восторженно пискнул при виде кожистых крыльев дракона.

— Ребенок родился раньше, чем я предполагал, — заметил Ноздорму.

— Мы не хотели рисковать и сделали все, чтобы спасти ребенка, — не сразу отозвался Хейдив-Ли, плотно укрывая младенца одеяльцем, — как и было уговорено.

— А мать? Впрочем, ее судьба мало меня интересует.

Пожалуй, обмануть Аспекта Времени было не лучшей идеей. Пандарен торопливо отошел обратно к факелу.

— Даже теперь мы вряд ли ее выходим, — нехотя признался Хейдив, — беременность лишила ее почти всех жизненных сил.

— Женщина умрет, пандарен. Не сейчас, так позже. Ее судьба во Времени обрывается, поверь мне. Я благодарю Пандарию за помощь и не держу зла за наивную попытку обмана. Ваши добрые сердца не могли поступить иначе. Не прощаемся, Хейдив-Ли.

Когда Ноздорму расправил янтарные крылья, младенец в люльке на его спине радостно заголосил. Высоченная волна с грохотом врезалась в скалу. Удар был таким сильным, что вспененный морской гребень даже хлынул на пустой край обрыва, на то место, где еще секунду назад стоял дракон. Хейдив едва успел отскочить, но его все же обдало холодными брызгами.

Черная тень дракона заволокла небосвод, и на мгновение промозглая темнота обступила Хейдива. Пандарен сжатыми кулачками растер свои щеки, отчего черная влажная шерсть на них вздыбилась.

— Какой же я дурак, — пробормотал он.

Из-за сосен отделилась сгорбленная белая, словно призрак, фигура. Опираясь на деревянный посох, к Хейдиву направлялся Кейган-Лу. Хейдив чувствовал себя настолько подавленным, что даже не удивился появлению старца.

— Почему вы не напомнили мне любимую присказку Вневременного? — спросил упавшим голосом Хейдив.

— Вы хотели бороться за жизнь этой женщины, Хейдив-Ли, — пожал плечами белоснежный пандарен, — хотели пойти наперекор самому Аспекту Времени. И было гораздо проще согласиться с вами, чем заставлять все племя сутками искать правильное решение. Я слишком стар для долгих споров и собраний. Все мои братья, заключившие договор с Бронзовым драконом, давно обрели покой. Еще тогда Ноздорму попрощался с каждым из них. И только мне сказал: «Не прощаемся, Кейган-Лу».

Подслеповато щурясь, Кейган посмотрел на луну, словно налитую кровью. Покачал седой головой.

— Кому-то даже единожды не удается встретиться с Аспектом Времени, а я за свою долгую жизнь видел его дважды. Я помнил об этом с самого начала, Хейдив-Ли, потому что ждал, что Ноздорму скажет эти слова мне. Я и сам знаю, что выделенное мне время на исходе, но он вновь не попрощался со мной. Мне казалось, вы тоже слышали их. Единственными словами Бронзового дракона, обращенными к беременной женщине, были: «Прощай, Джайна Праудмур». Вы все еще хотите бороться против самого Времени?

Хейдив молчал.

— Да хранит вас сама Азаро-Та, Хейдив-Ли. Вас и эту несчастную Джайну Праудмур.

Глава 1. Воинственный жрец.

Король Штормграда, Вариан Ринн, ждал. С каждой секундой его терпение истощалось, а лицо становилось только мрачнее. Светлая линия кожи, шрамом пересекающая переносицу, кривилась зигзагами, отчего становилась похожей на молнию. Принц Андуин мог определить настроение отца по одному только этому шраму. И молния не предвещала ничего не хорошего.