Пятый Лепесток

Секунду во дворе висела тишина, а потом все покатились со смеху. Смех звучал отовсюду, как огромная ошеломляющая волна, накатывающая, сметающая все на своём пути. Майя зажмурилась, чувствуя, как густая краска заливает её лицо.

– Три раза! – завизжала Зубкова, в полном восторге.

– Я – СВИНКА! СВИНКА! СВИНКА!!!

Вокруг творилось нечто невообразимое. Хохотали даже младшеклассники, ей казалось, даже учителя, вышедшие из школы, чтобы навести порядок. Майя стояла посреди этого хаоса и чувствовала бессильные злые слезы на щеках. Мельком она заметила в толпе Сашу и Руслана. Они не смеялись. Брат с испуганным выражением лица сделал такое движение, будто хотел пробраться вперед к ней, но Саша его удержала.

Заметила она и Горского, который тоже не смеялся, хотя Малашин и Синявский ржали в голос. Виталий наблюдал происходящее, словно забавный фильм.

Майя шагнула к Зубковой, Митрошкиной и Смирновой, которые схватились друг за друга в припадке безудержного смеха, и дрожащим голосом проговорила:

– Я выполнила условие. Отдай.

Рита вытерла мокрое от слез лицо рукавом, увернулась от её руки и быстро вспрыгнула на скамейку.

– Эй, – крикнула она, – хотите узнать, что Свинка написала про своих друзей в дневнике?

У Майи потемнело в глазах. Она бешено рванулась вперед, намереваясь стащить Зубкову со скамьи и хорошенько ударить головой об асфальт.

– Ты что? – её под руки схватили Костя и Артём, – здесь учителя!

– Вчера я разговаривала с нашим соседом. – Громко прочитала Рита на весь двор, – его зовут Артём и, судя по всему, у него не все дома! Помимо дурацкой улыбки, которая не сходит с его странного лица, он еще и туп до безобразия. Он не понимает элементарных вещей, например, когда ему говорят отстать, липнет еще сильнее, словно репей. Он худой, как скелет, неприятный, неопрятный голодранец в идиотской шапке. Кто-нибудь, объясните ему, что такое расческа!

Майя буквально ощутила волну горькой, внезапной обиды, толкнувшую её в спину. Она обнаружила, что её больше никто не держит. Мальчишки отпустили её так, словно она оказалась неожиданно опасным насекомым, маскирующимся под бабочку – резко и брезгливо. Девочка не рискнула смотреть на них, чувствовала, как пылает лицо от унижения и злости. Так и стояла к ним спиной, застывшая от чувства непомерной вины.

– И друзья у него не лучше, – продолжала Рита, – такие же ненормальные чудилы!

– Так, ну хватит! Зубкова!

Кто-то из учителей сдернул все-таки её со скамьи. Она швырнула страницу Майе в лицо. Листок спланировал на землю, девочка быстро его подняла.

– Все в школу, – строго командовали учителя, – скоро звонок! Быстрее, пожалуйста!

Толпа отхлынула. Некоторое время Майя еще стояла без движения, потом вдохнула, словно собиралась погружаться в ледяную воду, и повернулась.

Они стояли, нахмурившись, и молчали. Костя и Стёпа не поднимали на неё глаз, а вот Антон не был таким уж расстроенным и даже не слишком удивленным. Майя заставила себя взглянуть на Артёма.

Нелепый, долговязый, сгорбленный и несчастный он стоял среди своих друзей. Лицо его было бледным, казалось, даже брови посветлели.

– Артём, – тихо позвала Майя, не представляя, что она может сказать. Он поднял на неё черные глаза, и она впервые заметила, насколько длинными были его ресницы, как у девчонки! – Артём…

Голос застрял в горле терпким комком: будто она проглотила кусок стекловаты. Майя сделала шаг вперед, она готова была упасть перед ним на колени, оправдываться, кричать, призывать на свою голову проклятья, но ничего не стерло бы из его памяти обидные слова. Он уже их услышал. Воробьи вылетели.

Артём просто стоял перед ней, опустив плечи, смотрел на неё и молчал, а потом развернулся, поднял с земли свой рюкзак и пошел к школе. Не проронив ни слова.

– Артём, стой, – молила Майя, – погоди, пожалуйста, не уходи!

Она догнала его, схватила за рукав. Он аккуратно высвободил руку и скрылся за дверьми. Майя повернулась к мальчикам. Они наблюдали эту сцену тоже молча.

– П…простите, – заикаясь, выговорила она. Глаза её были сухими, но рыдания душили, – мне т… так жаль! Я пра… правда, не хотела! – Она разозлилась, что не может говорить нормально, что ничего не может сделать, чтобы все исправить.

– Хотела, еще как. – Негромко ответил Антон после небольшой паузы.

Они тоже стали собирать раскиданные вокруг скамейки вещи: карточки, игровое поле, листы со сценариями. Костя бережно сложил их все один на другой и отдал Майе. Из школы донесся звонок, мальчики ушли. Она осталась одна посреди холодного школьного двора.

Вторая интермедия

Когда мне было одиннадцать, я впервые попал в церковь. Это произошло случайно. Наша семья владела большим участком земли, и как только становилось тепло, мы выезжали на полевые работы. Среди грядок, плодовых деревьев и сорняков проходило моё детство, я любил помогать матери и бабушке в огороде. После тяжелого дня, вечером мы разжигали костёр и пекли картофель в золе. Это время навсегда осталось в моей памяти, как самое спокойное и беззаботное.