Пятый пункт. Межнациональные противоречия в России

Конечно рынок — как, впрочем, и любой феномен человеческого бытия — имеет свои негативные стороны и качества, но свойственное иным заостренно-патриотически настроенным авторам превращение его чуть ли не в царство зла и порока — попросту несерьезное занятие. Человек, обретший богатство в условиях развитой рыночной демократии, имеет все основания гордиться собой, ибо это богатство в конечном счете означает что плоды его деятельности высоко оценены добровольно отдававшими за них свои деньги согражданами.

Далее нельзя не сказать и о том, что семья вовсе не представляет собой — хотя многие думают иначе — некое в принципе, «позитивное» явление. Значительная часть (если не большинство) человеческих семей переживает острые и тяжкие конфликты, в их историях присутствуют или даже преобладают зло и порок. Русская литература создала целый ряд великих повествований об истории семей — от «Семейной хроники» Аксакова до «Братьев Карамазовых» Достоевского, — и в этих повествованиях явлены отнюдь не идиллические картины. Но главное в другом. Как уже не раз говорилось в этом моем сочинении, при целостном, «глобальном» сопоставлении цивилизаций Запада и России «оценочный» подход неизбежно ведет ко всякого рода упрощениям или даже прямым искажениям существа дела. И я буду стремиться беспристрастно рассуждать о феноменах «страна-рынок» и «страна-семья».

Для начала обращу внимание на сочинение убежденного сторонника рынка — видного современного предпринимателя А. С. Паникина. Оно было опубликовано в 1997 году в журнале «Новый мир» (№№ 11 и 12) под названием «Записки русского фабриканта»; в 1998 году вышло его дополненное книжное издание «Шестое доказательство».

А. С. Паникин родился в 1950 году в малоимущей семье, начал жизненный путь в качестве слесаря, но уже к середине 1970-х занялся разного рода «предпринимательством», преодолевая неизбежные тогда труднейшие препятствия. В 1988-м он создал крохотное поначалу текстильное предприятие, которое к нашему времени стало мощным концерном «Панинтер», производящим, помимо одежды, молочные продукты, а также имеющим свое издательство.

Рассказывая о своем жизненном пути, А. С. Паникин благодарно поминает множество людей, которые бескорыстно оказывали ему поддержку и помощь. Это и мальчик по кличке Фролик, который спас его, тринадцатилетнего, от нападения подростковой банды («поведение Фролика казалось необъяснимым… защитил новичка, незнакомого человека»), и «инвалид без обеих ног Славский», согласившийся безвозмездно давать незнакомому юноше уроки профессиональной игры на гитаре, и т. д.

А вот начало предпринимательской деятельности: «…недавний знакомец Виктор открыл все секреты, все тонкости… Его жест казался мне необъяснимым. Он поступил вопреки коммерческой логике… я все же становился конкурентом». И еще менее объяснимая «милая пожилая женщина», бесплатно доставившая (малыми порциями) сотню килограммов необходимого для производства вещества: «Скорее всего ей был интересен сам процесс участия в каком-то живом, человеческом деле».

И «главный архитектор Москворецкого района», предоставивший начинающему фабриканту помещения площадью в 330 кв. метров, за что «ничего не просил, помог как союзник» (союзник по духу, а не по взаимовыгодному делу). И чиновник (которых автор вообще-то весьма не жалует) Лебедев, который «невероятным ухищрением добился передачи склада нам», и «он был не единственным официальным лицом, оказавшим бескорыстную помощь».

А когда А. С. Паникин решил обзавестись подмосковным имением, где собирался построить молокозавод, директор местного совхоза «из доброго отношения… был готов нарезать участок рядом с деревней, где газ и вода». И еще о рабочих, строивших фабрику: «…энтузиазм как на ДнепроГЭСе», а когда случился пожар, «рабочие без специальной страховки, не слушая меня… лезли наверх, резали автогеном металл, оберегая оборудование…» и т. д. и т. п.

А. С. Паникин объясняет все описанное присущим русским людям «идеализмом», побуждающим их к действиям, не сулящим никакой материальной выгоды. И он говорит не только о том, что без этого «идеализма» окружавших его людей ему лично не удалось бы сделать ничего из задуманного, но и заключает свое сочинение утверждением, что вера в будущее России уместна лишь постольку, поскольку «несмотря на все издержки и поражения… мы сохранили… стремление к идеальному».

Мне представляется, что более правильно видеть в России не «страну идеалистов», а «страну-семью», члены которой помогают друг другу (хотя, конечно, не все и не всегда!) бескорыстно, не преследуя прагматических целей.

Могут возразить, что А. С. Паникину подобная помощь была необходима из-за того экономического и политического строя, который господствовал в стране до конца 1980-х годов и очень значительные «пережитки» которого существуют и сегодня. Вот если бы страна, скажут мне, являла собой всецело свободный рынок, будущий фабрикант добился бы своего (пусть и ценой напряженнейших усилий) без «семейной» помощи.