Пятый пункт. Межнациональные противоречия в России

Но нельзя не обратить внимания на тот факт, что, согласно убеждению самого А. С. Паникина, будущее России немыслимо без «идеализма» ее граждан! А ведь рынок, напротив, подразумевает — что невозможно оспорить — последовательный «материальный» прагматизм всех и каждого…

Впрочем, и тут не исключено возражение. В самой, пожалуй, «рыночной» стране — США — огромное значение имеет комплекс представлений, называющийся «американской мечтой» («The American Dream») и не чуждый определенного «идеализма». Один из компонентов этой «мечты» — вера в то, что любой гражданин США имеет возможность добиться самого высокого положения в своей стране. Юридическое равенство людей — правда, только белых — было утверждено в самом начале истории государства США, и ярчайшими примерами этого равенства являются, скажем, судьбы Авраама Линкольна (1809–1865), который начал свой жизненный путь поденщиком (то есть батраком) на ферме и стал президентом страны, и Джона Форда (1863–1947), начавшего жизнь «учеником механика» (по-русски — подмастерьем) и ставшего хозяином гигантской автомобильной корпорации.

Но следует поразмыслить о причинах американского «культа» таких человеческих судеб. Дело в том, что, во-первых, преобладающее большинство президентов и мультимиллионеров США начинали не «с нуля», а опирались на успехи, достигнутые их отцами, дедами и т. д., а во-вторых, в России, несмотря на юридическое бесправие основной массы ее населения, имели место не менее или даже более поразительные «карьеры».

Характерно, что, в отличие от США, особого восхищения судьбы таких людей у нас не вызывают. Если сообщить кому-либо о наших вроде бы невероятных карьерах, можно в ответ услышать примерно следующее: «Ну и что? Чего только не бывает!» — имеется в виду, бывает в России… И американский культ людей, поднявшихся из низов на самые верхи, объясняется, очевидно, тем, что в условиях жесткой или даже жестокой конкуренции для подобного «взлета» в «стране-рынке» необходимы поистине исключительные способности и энергия.

Но обратимся к «бесправной» России и вспомним, что вторым по значению лицом при царе Алексее Михайловиче — Патриархом Всея Руси Никоном — стал (и всего лишь на пятом десятке лет) сын мордовского крестьянина Никитка Минов, а при императоре Петре I — сын конюха Алексашка Меншиков, обретший к тридцати годам титул «светлейшего князя», а затем и «генералиссимуса»… Могут возразить, что эти беспрецедентные карьеры — результат «капризов» самодержцев, но в России были и такие «взлеты», которые нельзя истолковать подобным образом.

Знаменитый в свое время литературный, научный и государственный деятель А. В. Никитенко (1804–1877) родился в семье крепостного украинца (тогда — малоросса) и только в двадцатилетнем возрасте получил «волю» и тем не менее вскоре же поступил (без гимназического образования!) в Петербургский университет.

Достоверно известно, что способному и энергичному юноше оказывали помощь различные имевшие влияние люди, которые, надо думать, видели в нем как бы члена своей «духовной семьи».

И этот «раб» достиг 3-го по рангу (фактически даже 2-го, ибо 1-й имел тогда всего лишь один человек) государственного чина тайного советника, удостоился звания действительного члена Императорской Академии наук (более того — стал членом управлявшего ею Комитета), был председателем Общества любителей российской словесности, стал «потомственным дворянином», «на равных» общался с князьями-рюриковичами П. А. Вяземским и В. Ф. Одоевским и т. д. и т. п. И это вовсе не единичная судьба: крепостными начали жизнь современники Никитенко — прославленный историк, академик М. П. Погодин, видный писатель и литературный деятель Н. Ф. Павлов и др.

Что же касается крупнейших промышленников России, большинство из них начали свой путь как крестьяне, в том числе и крепостные. Так, знаменитый С. Т. Морозов (1770–1862) только в пятьдесят лет «выкупил» себя и сыновей у помещика, но к этому времени он уже владел крупнейшими текстильными фабриками. Важно отметить, что Морозов, как и целый ряд других богатейших российских предпринимателей его времени, принадлежал к старообрядцам, которые подвергались тяжким притеснениям со стороны церкви и государства, но именно это особенно усиливало в них «семейный», «братский» дух, выражавшийся во всесторонней взаимопомощи.

Нельзя отрицать, что абсолютное большинство населения России не имело тех прав, которыми обладали граждане стран Запада, и, между прочим, один из главных лозунгов В. И. Ленина — «борьба с российским бесправием». Однако отец Ленина, И. Н. Ульянов (1831–1886), родился в семье беглого крепостного, который к тому же умер, когда его сыну Илье было всего пять лет. И нашлись люди — в частности, влиятельный астраханский протоиерей Николай Ливанов, — которые помогли отцу Ленина окончить на казенный счет гимназию и университет, и он за свою не столь уж долгую жизнь достиг чина действительного статского советника (то есть штатского генерала), должности директора народных училищ губернии и звания потомственного дворянина…