Пятый угол (СИ)

Зачем это мне? Ему - понятно. Логика умирающих банальна: не опоздать раскаяться за разные грехи, а то помрешь без прощения, а там метаться уже поздно. Развернуться бы, послать его так, чтобы на фоне моих слов, посмертный полет вверх показался катанием на допотопном лифте. Мразь! Нет, Сара, с таким настроением ты не то, чтобы попробовать простить, «привет» не скажешь.

Ладно… Возьму за точку отчета свою потребность. Фиг знает почему, но раз кто-то там решил, будущее Сары напрямую связано с этим «прощаю», попытаюсь. О, зашевелился, глаза открыл…

- Руфь? Это ты?

- Привет Мэтью.

Мэтью… Усмехаюсь, черт, ирония даже в имени, - хороший подарочек получит всевышний в безвозмездное пользование (один из вариантов значения имени Мэтью – подарок Бога).

- Руфь, тебе смешно?

- Не грустно. Да, кстати, Руфь исчезла 18 лет назад, я Сара. Или так, или никак.

- Хорошо. А ты не изменилась.

- Ассоциации с прошлым, Мэтью?

- Руфь… Сара… Ты знаешь, зачем хотел видеть.

- Получить индульгенцию.

- Нет. Я искренне раскаиваюсь. То, что делал - нельзя простить. И ты имеешь полное право уйти.

- Имею… Мэтью повтори-ка реплики, - не убедительно. Плохо репетировал.

- Сара, Сара… Они говорят сутки, но у меня уже предельная доза обезболивающего, может, осталось пару часов. Я заплатил сполна, - двенадцать лет тюрьмы, рак. Что тебе еще надо?

Наклоняюсь к самому лицу, - запах затхлости и смерти.

- Мне от тебя ничего не надо, Мэтью. Тебе – нужно. Итак?

Черт, черт, черт, должна попытаться, знаки были ясные, четкие. Но, как заставить себя сказать «я подумаю», если он… Марзь! Как?

- Сара, прости. Наверное, в это сложно поверить, но я не притворяюсь, когда говорю, что сожалею. Ты все сделала тогда правильно, сумела защитить себя. А мать… Ты же помнишь, какая она.

- Уже лучше, почти верю. Мать… Кроме тебя, ей никто в жизни был не нужен. Фанатичное обожание "чудоМэтью" заслоняло остальной мир. Именно ты был для нее всем: ребенком, мужем, отцом, Богом. И не говори, что не поощрял. Все сказал?

- Тебе нравится издеваться над умирающим?

- Вот только не пытайся выдавливать слезу. Хочешь получить желаемое – убеждай. Время идет.

Он пытается оторвать голову от подушки, лицо перекашивает гримаса боли и, черт меня дери, раскаяния, в глазах слезы. Не показательное выдавливание влаги из желез, катятся из сердца. Слова для меня давно уже мелочь, значение имеют только взгляд, движение, мимика, голос, реакция, вот такие слезы… Что-то мелко начинает дрожать в желудке… Жалко? Да. Могу уже сказать «попробую простить»? Нет. Могу произнести «подумаю»? Да.

- Руфь… Сара… Прости.

- Подумаю…

- Подумаешь?

- Да. Все, что могу предложить. Придется подождать какое-то время, прежде чем узнаешь, где проведешь ближайшую вечность.

- Спасибо, я подожду. Только, Сара, не позволяй матери сбить тебя.

- Будь спокоен. Вряд ли она скажет что-то новое. Прощай, Мэтью.

- Прощай. Спасибо.

POV Брайан.

Питтсбург. Июль 2008

Мать благодарит, ласково гладя фотографию, прижимает к губам. Блядь, ни разу, ни разу за все детство… А, к черту.

Слушать ее монолог: «готова», «здесь ее ничего не держит», «решает Господь, он видит, пора» неинтересно. И, пусть я трижды бесчувственный чурбан, отвратительный сын и порождение огненной гиены, мне скучно. Торопливо прощаюсь, обещая зайти завтра. Переспрашивает, точно прощаю? Пожимаю плечам, - да.

Ливень не утихает. Ненормальная Ллойд уже, наверное, точит ножи, - суббота. Дворники не успевают размывать поток на стекле. Внутри такая же серость, муть, топь, хочется напиться, укуриться в хлам, получить классный минет и уснуть. Или пойти с Сарой в «Дамаск»? Она долго не берет трубку, а когда отвечает, голос заглушается шумными "всхлипами".

- Ты над кем-то рыдаешь?

- Нет, над Питтсбургом поет хор господних плакальщиц, заливая слезами мне телефон.

- Медитация под дождем? Как поэтично.

- Иди к черту, Брайан. Что ты хотел?

- Сегодня идешь в «Дамаск»?

- Нет.

Что-то в ее голосе настораживает… надрывность?

- Все в порядке?

- В рабочем. Спасибо за утро.

- Обращайтесь…

Сара перебивает и, нет, не ошибаюсь, голос срывается.

- Брайан, если есть время… Ты не заберешь меня с этой вонючей улицы? Я без машины.

Соглашаюсь. Ллойдовская фигурка с запрокинутой головой мокрой тенью сливается со стеной дома, рукой Сара отбивает в воздухе неровный ритм. Безумная… Забирается в машину, благодарит, просит отвезти ее… куда-нибудь, только не домой. Я сонный, голодный, мутный, что б ее, нет никакого желания возиться с чужими проблемами. Но Сара, ироничная, непробиваемая Сара подтягивает колени к груди и стонет в них «Я не могу. Даже попробовать… Блядь, не могу». Ее бьет крупная дрожь, от мокрой насквозь одежды тянет холодным паром, и это уже гораздо серьезнее моей мути.

- Нужна помощь?

Отнекивается, еще раз просит забросить ее в любое место, где есть водка или виски. Ну что ж, решение на поверхности.

Пока мы поднимаемся в лофт, Ллойд даже не спрашивает, куда я ее привез, зайдя, садится на пол около двери.

- Спасибо.

Молча наливаю, подаю стакан, иду в спальню переодеваться.

- Обхвати себя руками и сильно откинь голову. Да, и сними, пожалуйста, трусы.