ПиДЗа

Пассажиры длинным хвостом выстроились у стойки выхода на посадку. Еще никого не пускали, но советская традиция постоять в очереди никуда не делась, занимая людей бесплатным аттракционом ожидания. Костя тоже порывался встать, но Алина и Антон, увлеченные Аниным рассказом, спокойно сидели на своих местах.

— Так что я сегодня и не спала почти, — закончила Аня историю о ночной смене, когда ей пришлось по частям собирать пару молодоженов, улетевших в обрыв с покрытого гололедом моста.

— Тебе жалко их? — спросила Алина.

— Кого?

— Ну людей, которых ты оперируешь. Там же с холодной головой надо. Я не смогла бы наверное, руки тряслись бы.

— Да привыкла я. Уже особо не парюсь. Только вот за детей до сих пор сердце щемит, — отмахнулась Аня, — в том году девчонку привезли, теперь вот подружились с ней, в гости ко мне приезжает.

Аня улыбнулась, потирая красные от недосыпа глаза.

— Расскажи, — попросила Алина.

— Мерзкая, конечно, история. Немало у нас такого. Синька — зло. Под утро уже позвонили, «срочно приезжай, старший хирург на операции, мол нужны твои руки». Ну я сорвалась, а там малолетка, от горшка два вершка. Белобрысая, размалевана, как сельская кукла. Юбка по самую эту, — Аня очертила себя ребром ладони, жестом показывая чуть ниже талии, — короче попытка изнасилования. Покусана, будто собаками. Избита, места живого нет. Потом уже я от ментов узнала всю историю.

— Маньяк? — спросила Алина.

— Мудак, — бросила Аня, — свинья пьяная. Юлька, девчонка эта, ее короче бомж в детстве выброшенную на свалке нашел. Прикиньте, подобрал, устроил как-то, воспитал, хату себе в деревне выбил. Вырастил в общем. В школу она ходила, как все дети. Только бомж тот на мусорном полигоне так и пасся, металл, бутылки собирал, а Юлька за ним вечно таскалась. А куда ей деваться? Она-то думала, что дед он ее. Короче там же на свалке и друзей себе нашла, тоже все из не пойми каких семей. Напоили девку на хате, сами куда-то свалили. Гулянка новая у них что ли нарисовалась. А эта мелкая так и осталась бухая спать в доме одного из пацанов. Ночью пришел его отчим, а там подарок такой для него лежит. Сука настолько пьяный был, что нихера у него не вышло. Избил только Юльку сильно, без сознания та лежала, пока под утро пасынок не возвратился. Пацан, увидел ту картину, схватился за нож. Двадцать три ножевых насчитали. Старший хирург, когда меня вызвали, как раз ту тварь оперировал. Жирная скотина так заплыла салом, что лезвие ножа не сильно повредило его органы. Ублюдка, еще живого доставили к нам. Слава Богу, от потери крови скончался. Хотя лучше б, наверное, выжил. Чтоб его там на зоне, так же как он ее… — замолчала Аня, — короче, выкарабкалась Юлька-пулька. Выходили мы дуру мелкую. Теперь вот подружайками стали, — улыбнулась Аня, — хочу, чтоб тоже на медика пошла учиться. Умная она, хоть и дерзкая зараза. Деда своего Будулаем зовет, — хохотнула Аня.

— Ну что, погнали? — поднялся Антон, — три часа и здравствуй, Кавказ!

Глава 4

Кабардино-Балкарская республика, поселок Эльбрус

начало марта 2024 года

— Антоша, привет дорогой, — крепко обнял Антона краснощекий тучный мужчина с обманчиво веселыми глазами.

— Павел Юрьевич, здравствуйте! С китайцами все идет как надо.

— О делах потом, — перебил его Юрьич, — давайте, располагайтесь. Светочка, — махнул Юрьич в сторону рецепции гостиничного комплекса, — ребятам три люкса. Правильно же? — обернулся он, — или вы вместе? — глядя на Антона и Аню, заговорщицки заулыбался Юрьич.

— Нет, нет, — чуть краснея, замотал головой Антон, — все правильно, нам три номера, и зачем люксы-то?

— Так! — привычным командным голосом, остановил его Юрьич. — Вы у меня в гостях, а гостям, как говорится, все самое лучшее, тем более сезон поуспокоился, места есть, так что не переживайте. Приехали отдыхать? Отдыхайте как положено, — хлопнув Антона по плечу, Юрьич широким жестом развел руки в стороны, показывая масштаб своей доброты.

Номера полностью соответствовали своему высокому званию «люкс». Но пышное убранство комнат с надменным камином и важным кожаным диваном меркло на фоне панорамных окон гостевого дома, которые усердно старались вместить в себя все необъятное, что было за их стеклами. Они, как кропотливый художник, выписывали бесконечное множество деталей, подчеркивая обычное и превращая его в волшебное. Сосновый лес сквозь оконные стекла наливался изумрудом. Извилистая речка Баксан, будто понимая, что за ней наблюдают, нарочито замедленно полировала и без того гладкие камни русла. А пирамидообразные горы с белыми папахами снега на вершинах, наверное, обиделись бы, если узнали, что вся их необъятность поместилась в оконную раму, размером два на четыре метра.

В Терскол друзья приехали затемно. Окна уже были зашторены и терпеливо ждали своего часа. Но их ожидание продлилось не долго. Утро на Кавказе наступает рано, и с первым солнцем, оконный нарциссизм, заслуженно получил свою порцию восхищения.

— Круто, — только и смог сказать Костя.