Пиджин-инглиш

— Ну как скажешь.

Прибыла пожарная машина. Сирену я издалека услышал. Пожарные въехали прямо на лужайку. Все огорчились, когда сирену выключили, каждому хотелось послушать ее вблизи.

Пожарный:

— Все назад!

Но люди только теснее сплотились — ничего с собой не могли поделать. Ребятишки поменьше оказались самые смелые — не послушались пожарных, чуть ли не прямо в огонь полезли. Это ведь так здорово, помогать тушить пламя.

Кто-то из детишек попробовал поднять шланг, но даже с места сдвинуть не получилось, такой тяжелый. Мальчишка заплакал. Прикольно вышло.

Пожарный:

— Спасибо, приятель, я сам его возьму. В следующий раз поможешь, ладно?

Струи воды вонзились в огонь как пули. Пожарные знали свое дело, пламя потушили за минуту. Площадка для игр сразу приобрела мерзкий вид. Сплошная грязь, черная и мертвая. Я себя тоже мертвым почувствовал. Даже захотелось, чтобы огонь разгорелся снова и прикрыл грязь.

Все радостно махали пожарным на прощание. Мне было грустно. Когда еще доведется их увидеть.

Дин:

— Если бы знать, что они так быстро управятся, я бы еще что-нибудь поджег, пусть гасят подольше!

Мама Дина:

— Не вздумай!

Дин:

— Да шутка это!

Пожар потушили, и я вдруг увидел много всяких вещей, которых не видел прежде, печальных и психанутых вещей, которым тут не место. Вот мертвый канат, черный и обуглившийся. Вылитая змея — сейчас начнет извиваться и уползет под кучу обгорелых досок. Вот мертвая монетка, валяется на земле у покореженной божьей коровки. Я представил, что это коровкина какашка, — насекомое так перепугалось во время пожара, что обделалось. Мне стало жалко коровку, хоть я и знал, что она из железа и пластмассы. Голова у нее оплавилась и вся скособочилась.

Детишки поменьше затеяли новую игру: на спор хватали с земли еще горячие головешки. Больше двух секунд никто не мог удержать. Сквозь дым я увидел Убейцу. Он был один, без своих корешей, пришел поглазеть на пожар типа как все остальные. Убейца поднял с земли головешку, зажал в кулаке и застыл, будто нарочно ждал, когда она сожжет ему кожу. По-моему, ему даже нравилось. Я успел досчитать до 28, и то не сразу начал, пока он ее бросил. А потом засунул руки в карманы и ушел, ни на кого не глядя. Со стороны казалось, ему так же грустно, как и мне. Хотя если Убейца и пользовался лестничным замком, то только чтобы выпендриваться.

Посветлело. Дым начал рассеиваться, и я вспомнил, что ведь еще день. Спать мне больше не хотелось. Люди стали расходиться по домам. Мы с Дином остались, неважно, что детская площадка накрылась. Ничего уже не изменишь, но вдруг что-то важное и неведомое покажется из-под пепла, наделит нас даром, и тогда мы сможем видеть то, что скрыто.

Маленький мальчишка продолжал плакать.

Мальчишка:

— Теперь уже с горки не скатишься.

Мама мальчишки:

— Не расстраивайся, новую построят. Лучше старой будет.

Надеюсь, новая горка будет самая длинная на свете, и, чтобы съехать вниз, понадобится целая вечность. Раз, и готово — это разве удовольствие? Досада одна. Хотя горки я уже давно перерос. Стать бы маленьким на минуточку, только чтобы съехать один раз.

Я прошелся по пепелищу детской площадки, испачкал копотью свои оранжевые лапки — в надежде, что пламя повлечет за собой некие уступки, изменение плана в последний момент, что тлеющие угольки подпалят мои крылья… Не сработало. Я по-прежнему здесь со всеми вытекающими последствиями, передо мной по-прежнему задача, которую предстоит выполнить. Нет покоя грешникам, и все такое.

Мы предпочитаем, чтобы вы шли сторонкой, а не перли прямо на нас. Нам по душе, если нас не беспокоят, когда мы едим или поглощены ритуалом ухаживания. Мы требуем равноправия с вами: права на жизнь, права на жилище, чтобы было где погадить, где поспать, где воспитывать потомство. Не травите нас ядом за то, что мы устраиваем беспорядок. Вы тоже устраиваете беспорядок. Из того, что полагалось, нам много чего недодали, если уж на то пошло.

Оставьте нас в покое, и все будет чинно-благородно. Будьте к нам добры, и мы ответим вам тем же, когда придет время. А до поры да пребудете с миром.

* * *