Пиф-паф

— Я верну каждую из них. Я не забываю ни одного их лица или того, чему они подвергаются. Это преследует меня, и будет преследовать до конца моей жизни. — Бицепс Хаггерти сжимает мою талию. — Ты должна понимать, что прямо сейчас я ничего не могу сделать, но я сделаю все возможное, чтобы найти каждую из них, как только получу на это разрешение. — В его словах сквозит затаенная боль. Он говорит правду, все, что он только что сказал мне. Я верю ему.

— Найдешь. И ты вернешь их обратно. — Я пытаюсь перевернуться. Хаггерти все сильнее прижимается ко мне. — Я хочу лечь на другой бок, ты не против?

— Мы не можем поменяться сторонами кровати. Я не смогу увидеть дверь, если мы будем лежать лицом друг к другу на других сторонах.

— Я не этого хочу. Я пытаюсь прижаться к тебе, чтобы мы могли поговорить, и я могла утешить тебя.

Наступает долгая пауза. О чем он думает? Хотела бы я видеть его лицо. Заглянуть ему в голову.

— Хорошо, — наконец произносит он с сомнением в голосе.

Хаггерти помогает мне повернуться, а затем перемещает свою руку так, чтобы она лежала на моем бедре; его пистолет висит у меня за спиной.

— Привет. — Я подпираю руками подбородок.

— Привет. — Его голос слегка дрожит, но этого достаточно, чтобы я услышала его нервозность.

— Мне жаль, что у тебя был плохой день.

Он закрывает глаза:

— Спасибо.

— Тебе следует поговорить о том, что произошло. — Я тянусь к нему, касаясь кончиками пальцев его обнаженной груди. Он не отстраняется, но приоткрывает веки и смотрит на меня с подозрением. — Возможно, это поможет тебе расслабиться.

— Не могу, даже если захочу.

— Ты говоришь, что не можешь, но на самом деле можешь, если захочешь. Я никому ничего не скажу. — Кому я вообще могу рассказать? Я заключенная. — Я хороший слушатель. — Завоевать его доверие. Украсть пистолет. Убраться отсюда. — Разговор поможет?

— Да.

— Со мной?

— Миранда, я не могу. Знаешь что, нам лучше поспать. Не думай, что я не знаю, что ты совсем не отдыхаешь. Знаю, и я так устал из-за тебя. Моя работа — защищать тебя. Сегодня, только сегодня, как думаешь, ты можешь доверять мне настолько, чтобы уснуть? Ты можешь перестать метаться всю ночь? — Он тоже не спал. Он не спит из-за меня.

— Мне страшно. — Слова невольно срываются с моих губ.

— Знаю, ты напугана, но поверь мне, я никогда не нарушаю своих обещаний. — Хаггерти берет руку, которую держит под подбородком, и проводит пальцем по моей шее. Я вздрагиваю от щекотки.

— А что, если я умру здесь? — эта мысль постоянно давит на меня.

— Тогда я тоже умру. И ты сможешь раздражать меня, куда бы мы ни отправились после этой жизни. — Его голос не дрожит. Он не сводит с меня глаз. Он говорит искренне.

Он готов умереть за меня. Он и эта нежность. Это может мне понравиться.

— Моя работа — защищать всех гражданских лиц, — продолжает он. — Даже если они реально усложняют мне жизнь и думают, что я какой-то перевоплощенный дьявол.

— Я не думаю…

— Ага, думаешь.

Он прав, иногда я так и думаю.

— И это тебя беспокоит?

— Не-а. Меня это совсем не беспокоит. Я не несу ответственность за твое мнение. — Он лжет. Я могу сказать, что это так.

— Думаю, что это тебя беспокоит.

— Быть невиновным, пока вина не доказана, — неотъемлемая часть нашей правовой системы. Полагаю, твоя система перевернута с ног на голову и несовершенна.

Возможно, так оно и есть. Но я не знаю его настоящего, а он не знает меня настоящей.

— Ты веришь, что после смерти мы попадем в Рай?

— Ты не умрешь. — Хаггерти зевает. — Но если это то, во что ты веришь, тогда конечно.

— Я слишком молода, чтобы знать, во что я верю.

— У тебя будет достаточно времени, чтобы разобраться в этом, потому что с тобой все будет в порядке.

— Хорошо. — Я поверила ему на долю секунды. В этот момент я верю каждому слову Хаггерти. Он пытается поступить со мной правильно. Он изо всех сил старается устроить меня поудобнее с новым постельным бельем, моими любимыми блюдами и кучей чистящих средств, которые я использовала, чтобы избавиться от пыли, от которой я чихаю. Он проявил ко мне больше сочувствия, чем кто-либо из парней в кампусе или даже из тех немногих, с кем я встречалась. Хаггерти не так уж плох. Он совсем не плох.

— Теперь можешь повернуться, чтобы мы могли поспать? Или тебе все еще нужно поговорить?

Звук приближающихся к нам тяжелых шагов заставляет Хаггерти прижать мою голову к своей шее.

— Не двигайся, — тихо говорит он. — Обувь, — шепчет он. — Салли.

Как он мог узнать, что на этот раз это Салли, а не Рэйв, услышав тот же стук ботинок по бетонному полу?

— Мне жаль. — Он ослабляет давление на мою голову и приподнимает мой подбородок. — Я поцелую тебя еще раз, хорошо?

Я киваю.

Его большие, мягкие губы с силой прижимаются к моим. Он целует меня с той же нежностью и страстью, что и раньше, но на этот раз в его поцелуе больше силы и голода.