Пиф-паф

Я чувствую себя на седьмом небе от счастья, и мой наркотик — Хаггерти.

Глава двенадцатая

Хаггерти включает свет и встает голый в изножье кровати:

— Я хочу увидеть всю тебя.

Я тоже хочу видеть его.

Он прижимает к губам обертку из фольги и, не теряя времени, разрывает ее, прежде чем выбросить на пол.

Он скользит резинкой по своему члену, а затем подходит к кровати и целует меня чуть повыше лобковой кости, прежде чем провести языком по моему центру, пока не достигнет губ.

— Я хочу быть внутри тебя. — Его голос властный и голодный.

Мое сердце замирает. Я тоже хочу, чтобы он был внутри меня.

Нависая надо мной, одной рукой придерживая мою голову, он располагается у моего входа. Я вздрагиваю, но успокаиваюсь.

Наши взгляды встречаются.

— Дыши, — говорит он.

Я дышу.

— Еще раз.

Дышу.

— Еще…

И, раздвинув губы с протяжным стоном, он немного вводит в меня свой член.

— Дыши, — рычит он от голода.

Дышу.

Он двигает бедрами вперед, и я вбираю в себя его еще глубже. Прикусываю нижнюю губу.

— Ты такая чертовски тугая, — выдыхает он, наклоняясь надо мной, обхватывая руками мою голову и используя свой рот, чтобы освободить мою зажатую губу.

Он медленно отводит свой член назад, а затем снова проталкивается вперед. Я задыхаюсь. Он жадно впивается в мой рот своим.

Когда наши губы разъединяются, он говорит:

— Я собираюсь погрузиться в тебя, только не забывай дышать.

Я тяжело дышу в ответ.

Он двигает бедрами, и моя голова оказывается в промежутке между его плечом и шеей. Мне становится больно, как будто резинка врезалась в мою обнаженную плоть. Стискиваю зубы. Зажмуриваю глаза.

— О, черт, — стонет он. — С тобой все в порядке, — шепчет он, успокаивая меня. И, как по волшебству, вся боль, которую я чувствую, проходит.

Я целую его в шею, когда он двигает бедрами. Затем следуют мягкие, долгие движения. Они становятся быстрее и жестче, затем медленнее и нежнее, и снова быстрыми и жесткими, прежде чем Хаггерти совсем перестает двигаться.

— О боже. — Я вздыхаю, откидывая голову на матрас.

Хаггерти снова двигает бедрами. Затем следуют мягкие, продолжительные движения. Он увеличивает скорость.

— О, Боже. О, Боже! — я бросаюсь к нему на шею и впиваюсь пальцами в его спину, когда он двигается сильнее и быстрее.

Его глаза расширяются, и он издает дикий стон. Его тело дергается все сильнее, прежде чем он расслабляется у меня между ног, целуя меня в висок.

Я больше не девственница, и каждое мгновение было по-настоящему прекрасным благодаря Лэйну.

Глава тринадцатая

Я сплю. Сплю так крепко, что не знаю, где нахожусь, когда просыпаюсь, но все возвращается в тот момент, когда мои глаза встречаются с глазами Лэйна.

— Доброе утро, — говорит он с озабоченным видом.

— Доброе. — Я вытягиваю руки, прежде чем уткнуться головой ему в грудь. — Я спала, — бормочу я, уткнувшись в его кожу.

— Спала. — Он запускает пальцы в мои волосы. — Хорошо себя чувствуешь? Ты же не таишь в себе кучу сожалений?

Я неловко шевелю ногами.

— Немного побаливает, но я не испытываю сожалений, нет. — Я целую кожу под его соском.

— Ты же знаешь, что мне не следовало с тобой спать, верно? И что я больше не смогу заняться с тобой сексом?

— Знаю.

— Мы не можем, даже если захотим.

— Понимаю.

— Ладно, это хорошо.

Я смотрю на него снизу-вверх. Он подмигивает:

— Я бы хотел, чтобы мы могли провести здесь, вместе, в постели, весь день, но нам нужно вставать, потому что, пока ты спала, я получил распоряжения на сегодня.

Мой желудок сжимается, как монета, брошенная в колодец желаний.

— Хорошо.

Почему я должна была проснуться? Я не хочу вспоминать все, что произошло, или даже думать о том, что еще ждет впереди.

— Ты покинешь квартиру. У меня строгие инструкции взять тебя с собой.

— Меня? Почему? — Я переплетаю пальцы. — Это потому, что ты, ну, убил Салли? Они собираются… будут ли они… они знают, что это сделал ты?

— Я, черт возьми, надеюсь, что нет. Я объявил, что произошло со мной, остальное зависит от моего контакта в департаменте. Они знают, что мы в гуще событий…

— Лэйн…

— Нет, не надо. Ты не можешь называть меня моим настоящим именем. Хаггерти. Только Хаггерти. Всегда должен быть Хаггерти. Я не могу допустить, чтобы ты оступилась…

— Хаггерти. Я понимаю.

— Хорошо. Собирайся. Надень джинсы и футболку. Мы выезжаем через двадцать минут.

— Куда мы направляемся?

— В место, которое, я надеюсь, не станет причиной моего падения.

— Стоит ли мне беспокоиться? Это…

Он берет меня за подбородок. Пристально смотрит мне в глаза, а затем чмокает в губы.

— Детка, не волнуйся. Я буду тебя оберегать.

У меня снова завязаны глаза, идти трудно, хотя Хаггерти держит меня за руки и тянет то в одну, то в другую сторону. Я отчетливо слышу приближающийся шум работающего двигателя, и вскоре Хаггерти велит мне сесть.

— Эта повязка на глаза действительно необходима? — спрашиваю я, чувствуя, как меняется движение моего тела. Меня медленно опускают на сиденье. — Я знаю, что мы в машине, так какой смысл в повязке на глазах?

— Тебе нужно ее надевать, — огрызается Бретт. — Ты не можешь точно знать, где мы находимся. Ты понимаешь это?