Пифагореец

Через некоторое время они пришли к Храму Геры, который стоял на южной окраине острова. И неподалеку от Храма было построено подобие амфитеатра – небольшая сцена и ряды зрительских мест в форме полукруга, где каждый последующий ряд был немного выше предыдущего, чтобы зритель заднего ряда мог беспрепятственно видеть сцену, и передние ряды ему бы не мешали. Тео это очень напомнило примитивную, но точную модель современного театра, только в миниатюре, или маленького камерного концертного зала. Общее количество мест было небольшим – наверное, рядов пять, мест по 10, то есть, в общей сложности, мест на пятьдесят, и все они потихоньку занимались приходящими людьми. Общественность Самоса уже собралась и с нетерпением ожидала выступления Пифагора.

Тут Тео радостно воскликнул:

– Ну вот я вас и поймал! Вот он – парадокс дедушки во времени в действии! Ведь это римский амфитеатр! Придумали его римляне, а они будут жить через несколько сот лет! А что это значит? А? А значит это то, что вы видели это у них в будущем и сделали его тут, в своем времени, то есть вы все-таки используете тут, у себя, изобретения и идеи из будущего!

Лицо Тео было торжественным, как будто он произнес блестящую речь, тянущую, как минимум, на Нобелевскую премию, ну или изобличил в суде какое-то очень противозаконное деяние. Пифагор посмотрел на него без тени обиды или злости. Он улыбнулся Тео в свойственной ему доброжелательной манере и спросил:

– А что это, по-твоему? Что ты видишь?

– Это римский амфитеатр! – гордо и уверенно ответил Тео.

– Нет, мой дорогой и самоуверенный ученик. Это Пифагоров полукруг – так его все тут называют. Я изобрел это специально для городских собраний. А затем, когда я переехал на юг Италии, мы с учениками начали там строить такие же Пифагоровы полукруги для их городских собраний. Эти сооружения были римлянами названы впоследствии амфитеатрами, и римляне уже строили их сами. Так что извини, но в этот раз ты ошибся.

– Жаль! Такая стройная была версия… – театрально, и с самоиронией сказал Тео, как ни в чем не бывало. – Ух ты, это я сейчас буду свидетелем настоящего «экклесиа» – народного собрания в древней Греции?

– Нет. Не совсем, – ответил Учитель, – традиционные народные собрания проводятся на Самосе отдельно. Это довольно странное мероприятие ввиду того, что правитель Самоса – тиран, и мнение горожан мало на что влияет. И проводит такие мероприятия только сам Поликрат.

– То есть это ваше собрание не настоящее? Получается, вы вроде оппозиции действующей власти? – удивленно спросил Тео.

– Если бы я был оппозицией действующей власти, то меня бы уже не было, – горько усмехнулся Пифагор, – Поликрат знает, что я не занимаюсь политикой и что всеми силами борюсь с любой смутой, а это значит, что я никогда не буду настраивать народ против действующей власти, поэтому Поликрат спокойно позволяет нам проводить такие собрания.

Тем временем амфитеатр постепенно заполнился людьми. Тео с удивлением заметил, что нельзя было выделить какую-то одну или даже две возрастные группы, или же какую-то определенную группу по материальному или общественному положению. Представители гражданского общества Самоса, которые пришли на ежемесячную беседу с Пифагором, были и совсем молодого возраста, и взрослого, и пожилого. Хотя, конечно, Тео не брался определить возраст по внешнему виду собравшихся, так как соотношение внешнего вида и возраста в Древней Греции было совершенно другим, нежели в его родное время. Чем это было вызвано, Тео не мог сказать с уверенностью. Другой образ жизни? Отсутствие косметики, фармацевтики и медицины в целом? А может быть, – все вместе? С одной стороны, люди этой эпохи все время находились на свежем воздухе, питались исключительно полезной и натуральной пищей, жили на берегу моря, всё вокруг – исключительно экологически чистое, как у долгожителей современной далекой Японии. Но, с другой стороны, люди в возрасте за сорок уже выглядели стариками. Пифагор был среди них редким исключением. Если бы Тео в своем родном теле жил в это время, то он уже был бы похож на пожилого дяденьку.

К своему удивлению, Тео увидел, что у этого собрания был и свой ведущий – мужчина среднего роста и средних лет, с густыми вьющимися черными волосами. Его звали Архит. Все это собрание изначально очень напомнило Тео какое-то ток-шоу на телевидении, но Архит никак не напоминал ведущего, а скорее наоборот – у него было участливое лицо сопереживающего добряка. Спокойный и торжественный вид без тени высокомерия и надменности вызывал уважение и не оставлял сомнений в важности этого события для него самого. Но несмотря на свое спокойствие он без остановки сновал между рядами в желании удостовериться, что у всех собравшихся все в порядке, и их ничего не беспокоит.