Пифагореец

Но и это не самое главное. Вы должны знать одну тайну: женщина – это просительница за своего мужчину перед Богом. Именно поэтому мужчина берет ее правой рукой и уводит от отцовского очага к своему. Вы не задумывались над тем, почему на нашем языке правая сторона и правый человек – тот, который прав, на стороне правды, – и то и другое обозначается одним и тем же словом «право»? Почему, когда мы встречаем друг друга, мы протягиваем друг другу именно правую руку? Все потому, что правая сторона причастна правде и Богу. А левая – наоборот. И именно поэтому принято приводить жену в дом, держа ее правой рукой, – ибо она причастна Богу и будет потом просить Бога за своего мужчину. Многие из вас слышали от меня: «Берегите слезы своих детей на свои похороны». Так, может быть, это отчасти справедливо и в отношении ваших жен? Поэтому, я призываю мужчин – теперь, когда вы знаете правду, отпустите всех своих наложниц. Не прогоняйте своих жен из дома. Чем старше вы будете, тем более будете этому радоваться.

В аудитории стояла тишина – не было слышно ни одного комментария, все явно, обдумывали и переваривали услышанное. Выждав паузу в 2-3 минуты, Архит решил продолжить беседу, несмотря на явное сильное впечатление, которое оказало сказанное на аудиторию. Слова Архита оказали должное влияние, и вот уже в зале показалась первая поднятая рука:

– А что в жизни самое трудное?

– Познать себя, – сразу ответил Пифагор.

– А что тогда самое легкое?

– Жить, следуя привычкам.

Вопрошающий улыбнулся. Ответ был настолько же прост, насколько и очевиден.

Из зала посыпались вопросы, один за одним:

– Что самое сильное? – Мысль.

– А что всего сильнее? – Неизбежность. Она непоколебима.

– Что самое мудрое? – Число.

Пифагор давал такие же краткие ответы, каковыми были и вопросы, ничего не объясняя и не раскрывая темы вопросов в глубину. Похоже, аудитория это поняла, и вопросы стали менее абстрактными и более конкретными. Архит сам решил спросить Пифагора и сказал, что ему известно, будто у Пифагора есть некие правила для повседневной жизни, которые благоприятствуют здоровью и способствуют удаче в различных делах. Пифагор одобрительно кивнул и выдал своим благодарным слушателям еще несколько простых и, на первый взгляд, странных советов, но не объясняя их:

– Не следует ни с кого снимать его ношу, но, напротив, следует помогать ее взваливать. Не следует ходить большой общей дорогой, а стараться ходить маленькими, нехожеными тропинками. Без света – не говорить. Не протягивать правую руку всем без разбора. Следует первой подвязывать правую сандалию, а затем левую. Снимать же – наоборот – вначале левую, а затем правую. После захода солнца волосы и ногти не стричь. На обрезки своих волос и ногтей нельзя плевать и мочиться. Уходя из дому, не оборачиваться. Не направлять на другого и отворачивать от себя острие ножа и всякое другое острие. Встав с постели, нужно ее как можно быстрее свернуть или застелить. Встречая друг друга, не нужно пафосно желать длинные списки всех разнообразных благ, а просто и коротко пожелайте друг другу здоровья. Просто говорите: «Здравствуй». Завтрак съешь сам, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу.

«Да ладно! – подумал Тео. – Оказывается, и это, что ли, Пифагор придумал? Ну и дела!

Благодарная аудитория внимательно слушала и внимала каждому сказанному изречению, хотя было видно, что никто в зале не понимает причин некоторых советов. Но тут Пифагор сказал, что время для сегодняшней беседы истекло. Солнце уже садится, а без света, как известно, говорить ничего не стоит.

– Полночь? Шахерезада прекратила дозволенные речи? – улыбаясь, сказал Тео.

– Что вы сказали, кто прекратил? – взволнованно и возбужденно спросил Архит.

– Нет-нет, все хорошо, извините, – опомнился Тео и попытался сменить тему. Пифагор лишь улыбнулся этой шутке, но ничего не сказал в ответ. Он уважительно попрощался с Архитом, затем с собравшимися и, махнув Тео рукой, вышел из амфитеатра. Они пошли домой.