Пифия

– Все два шага назад! – скомандовал он.

Вряд ли пограничники Красных Ворот, тем более сталкеры, знали Палача в лицо, но и те, и другие беспрекословно выполнили приказ. Возле раненого сразу стало свободно. Палач решительно шагнул к нему, склонился над телом, но вместо того, чтобы заткнуть плюющуюся кровью рану, как предположила Гончая, обхватил несчастного двумя руками за затылок и подбородок и резким движением свернул ему шею. Послышался едва различимый хруст позвонков, за которым наступила немая сцена.

– Этот был не жилец, – объявил Палач, распрямившись в полный рост.

Металлическая дубинка, которую он положил на пол, чтобы добить раненого, вновь оказалась в его руке. Но не дубинка, а взгляд, которым Палач обвел обступивших его людей, заставил их забыть про свое оружие.

– Возвращайтесь на пост, – приказал Палач пограничникам. – А вы, – повернулся он к онемевшим сталкерам, – пройдите дезактивацию, доложите обстоятельства вылазки и уберите тело.

Никто из тех, к кому он обратился, не решился возразить – на этот раз Гончая не ошиблась.

А еще через четверть часа дрезина двинулась дальше.

Глава 16 Вместе

Чай здесь оказался невкусным, но Майка пила и похуже, а доктору он не нравился. И еда не нравилась. Он старался не подавать вида, но иногда Майка замечала, как он морщится. Доктор сам ходил за едой, но приносил всегда одно и то же – похлебку из грибов, перемешанных с натертыми или мелко наструганными корешками. Сначала он ел только грибы, а корешки выплевывал, но быстро понял, что тогда в миске почти ничего не останется, теперь съедал и их.

– Это Красная Линия? – обратилась к нему Майка, допив принесенный чай.

– А? – вскинулся доктор.

Он сделал лишь пару глотков из своей кружки, а потом про нее, похоже, забыл. После их недавнего разговора он часто и подолгу задумывался.

– Мы на Красной Линии? – повторила свой вопрос Майка.

Доктор рассеянно кивнул.

– На Комсомольской.

Про Комсомольскую Майка слышала. Одна из самых больших станций в метро, а на Красной Линии, наверное, вообще самая большая. Вдруг нестерпимо захотелось увидеть это, посмотреть, как там все устроено. Когда доктор ее сюда привез, солдаты с красными звездами не пустили их на платформу, а сразу отвели в эту комнату с гамаком и ящиками вместо стульев. Поэтому Майка завидовала доктору и порой даже злилась, что он мог выходить отсюда, когда захочет, а она сидела в комнате безвылазно.

– Я хочу посмотреть на станцию, – призналась она. – Можно?

Майка была практически уверена, что доктор не выпустит ее из комнаты, но тот удивил ее.

– На станцию, – повторил он. – Что ж, давай прогуляемся.

Больше всего Майка боялась, что военные вернут ее обратно, но вскоре убедилась, что волновалась напрасно. По пути она встретила трех человек с красными звездами, но никто даже не поинтересовался, куда она направляется. Двое прошли мимо, даже не взглянув в ее сторону, а третий хотя и смотрел подозрительно, но больше на доктора, чем на идущую рядом с ним шестилетнюю девочку.

Коридор долго петлял. Майка прошла и по бетонным плитам, и по сырой, раскисшей земле, и по сваренным из толстых металлических прутьев решеткам, но потом доктор распахнул обитую железом дверь, и перед Майкой открылся поразительный вид.

Комсомольская стоила того, чтобы ее увидеть. Станция оказалась совершенно не похожа на те, где Майка уже успела побывать. Платформа здесь имела не один, а целых два этажа! Над путями располагался еще один ярус или галерея, из-за чего потолок поднимался на совершенно невообразимую высоту. Самого потолка Майка даже не увидела, лишь свисающие оттуда электрические лампочки, провода которых терялись в темноте. Если добавить немного воображения, можно даже представить, что потолка нет вовсе, а тянущиеся вверх провода уходят прямо в безбрежное темное небо.

«Как людям живется под этим небом? – подумала Майка. – Какие сны им здесь снятся?»

– Граница поста. Не стойте, проходите.

Майка обернулась на голос. Двое вооруженных солдат с уже знакомыми ей красными звездами оттеснили доктора от двери.

– Да-да, ухожу, – торопливо ответил он, взял Майку за руку и повел за собой. – Пожалуйста, осторожней, – сказал он, когда отдалились от военных. – Не надо так пристально смотреть, красные этого не любят. А я – не твоя мачеха и не смогу тебя защитить.

Майка оставила его слова без ответа, продолжая разглядывать убранство станции. На платформе от пола и, видимо, до потолка поднимались квадратные колонны, украшенные узорчатой каменной плиткой. Похожие колонны имелись и на верхней галерее, только не квадратные, а округлые, и плитка на них была уже обычная кафельная и без узоров.

Пока Майка разглядывала колонны верхнего яруса, откуда-то появились женщины с ведрами и тряпками и принялись мыть колонны и ограждение галереи. Еще одна такая же группа натирала швабрами ступени каменных лестниц. Наверное, жители Комсомольской очень любили свою станцию, если так бережно ухаживали за ней.

– Ишь, как стараются, – заметил доктор, глядя на уборщиц. – Не иначе, сам товарищ Москвин должен с визитом пожаловать.