Пифия

Что он имеет в виду, Стратег объяснять не стал. Вместо этого он взглянул на одноглазого подрывника, который только что закончил возиться с первой бомбой и приступил ко второй. Неудивительно, что с такой профессией тот потерял глаз и полностью оглох. Гончая даже не сомневалась, что все свои увечья одноглазый получил, подорвавшись на собственной мине. Видимо, он сделал вывод из той роковой ошибки и сейчас работал исключительно аккуратно. Но Стратег все равно остался недоволен.

– Пусть заканчивает. Объясни ему, – приказал он Палачу. – Когда рванем даже одну бомбу, тут будет такое пекло, что все остальные тоже взорвутся. И без всяких электрических цепей.

Палач забрался в вагон к одноглазому и довольно долго ему что-то говорил, сопровождая свои слова непонятными жестами, потом выглянул наружу и сказал:

– Левша спрашивает – почему?

– Потому что мне не нравится состояние девчонки! – заорал на него Стратег. На памяти Гончей это был первый случай, когда Стратег по-настоящему вышел из себя. – Она каким-то образом связана с червем и чувствует его приближение. Слышал, что она сказала? А если упала в обморок, значит, монстр уже близко и может появиться здесь в любой момент. Надо убираться отсюда, пока не поздно.

Гончая и сама ощущала нарастающую тревогу – верный признак надвигающейся беды, но прошло еще нескольких бесконечно долгих минут, прежде чем Палач выбрался из вагона и объявил, у одноглазого подрывника все готово. Сам подрывник отчего-то не спешил выходить. Гончей стало любопытно, где он застрял. Она взглянула на ряды деревянных клетей, где ждали своего часа вакуумные бомбы, пытаясь отыскать среди них одноглазого.

За спиной возникло какое-то движение. Опасность!

– Мама! Ос… – закричала Майка у нее на руках.

Возможно, если бы руки были в этот момент свободны, Гончая и успела бы дотянуться до оружия – «Сайга» Шерифа висела на плече стволом вниз. Но она обнимала дочь! Поэтому единственное, что смогла сделать, это податься вперед и закрыть Майку своим телом.

В следующий миг ей на голову обрушился удар, отчего все перед глазами потеряло очертания, а затем провалилось в темноту.

* * *

Мама, мама…

Гончая никак не могла понять, откуда доносится Майкин голос, потому что кто-то усердно колотил ее головой о каменную или железную плиту. Чуть позже она сообразила, что это собственная кровь пульсирует у нее в голове, отзываясь разрывающей болью в затылке, куда пришелся удар. Судя по ощущениям, он должен был стать смертельным. Ее собирались убить, а она выжила только потому, что в момент удара наклонилась вперед, закрывая Майку.

Кто это сделал? Одноглазый оставался в вагоне, Палач и Стратег стояли впереди, а вот его телохранители сзади. Значит, один из них по приказу Стратега. Никто из них сам бы на это не решился. Бил прикладом, чтобы наверняка. Тогда почему она еще жива? Что изменилось? В последний момент Стратег передумал и решил пощадить ее? Чушь! Его никак нельзя заподозрить в сострадании. Он руководствуется только расчетом и собственной выгодой.

Гончая решила отложить этот вопрос на потом – не так уж сильно он ее в данный момент волновал. Она осторожно приоткрыла глаза и тут же зажмурилась от ослепившего ее яркого света. Никто не светил ей в лицо фонарем, но затемненное стекло противогазной маски исчезло вместе с противогазом. Кто бы ни сохранил ей жизнь, он не планировал делать это надолго.

Гончая прислушалась к своим ощущениям. Кроме затылка, ничего не болело, не считая того, что запястья за спиной стягивали туго намотанные провода. Опять провода! Гончая вспомнила, как попала в плен к дикарю-людоеду. Тот тоже воспользовался проводами, чтобы связать ее.

Мама! Опять раздалось в голове. Дочь звала ее.

Собравшись с духом, Гончая снова открыла глаза и на этот раз не зажмурилась, несмотря на боль.

Они все были здесь: Палач, одноглазый подрывник, Стратег с обоими своими телохранителями, Шериф и доктор. Шериф по-прежнему лежал на инструментальном ящике в кабине дрезины, Гончая поняла, что он так и не пришел в себя, док пристроился рядом с ним на полу, остальные пялились в лобовое стекло. Не хватало только Майки!

Палач почувствовал или услышал, что пленница пошевелилась, и обернулся к ней.

– Очухалась, – это был скорее не вопрос, а утверждение. – Скоро ты об этом пожалеешь.

Гончей все стало ясно. Стратег сохранил ей жизнь по просьбе Палача или в качестве платы за его услуги, чтобы тот смог собственноручно прикончить ее, как давно об этом мечтал. Но собственная судьба волновала ее куда меньше, важно лишь, что Стратег и его подручные сделали с ее дочерью.

– Где Майка? Что вы с ней сделали? – спросила она.

Все, кроме глухого подрывника, повернулись к ней, тот просто не услышал вопроса. В руках у Стратега Гончая увидела пульт от знакомой радиоуправляемой игрушки с выдвинутой антенной. Почему-то этот пульт испугал ее больше, чем автоматы, которые держали в руках его телохранители.

– Еще не догадалась? – удивился Стратег. Похоже, он не притворялся. – Я был о тебе лучшего мнения. В вагоне, разумеется! Она же приманка. Наживка для червя.