Пифия

Он охотится за мной.

Наживка? У Гончей словно пелена с глаз упала. И погибший брамин, и Стратег (и сама Майка!) говорили ей об одном и том же. А она так и не поняла, что ее дочь понадобилась Стратегу для того, чтобы выманить червя из-под земли и заставить проглотить вагон с бомбами, как он проглотил подземный бункер, где жила в заточении Майка.

Гончая вскочила на ноги, но больше ничего не успела сделать. В следующую секунду телохранители Стратега повисли у нее на плечах.

– Вы не можете так с ней поступить. Она же провидица!

Взывать к человеческим чувствам Стратега было бесполезно, но ничего другого не оставалось.

– Это было нелегкое решение. Но опасность слишком серьезна, поэтому мне пришлось отказаться от предыдущих планов в отношении девочки.

– Отказаться от планов? – повторила за Стратегом Гончая. – Вы хоть понимаете, что убиваете ни в чем не повинного ребенка?!

– Я спасаю метро и всех его жителей! И хватит об этом! А что касается твоей так называемой дочери, то она ничего не почувствует. Когда я нажму эту кнопку, – Стратег продемонстрировал пульт с нажимным рычагом, похожим на спусковой крючок, – она просто превратится в пар.

– Ты этого не сделаешь, иначе я вырву тебе сердце.

Это не было пустой угрозой. Гончая и сама поверила в свои слова. А Стратег нет. Он просто отмахнулся от нее.

– Обойдемся без мелодраматизма. Тем более у нас есть настоящий специалист по части удаления внутренностей, у которого на тебя большие планы.

– Это точно, – подтвердил Палач, из-под его противогазной маски донесся довольный смешок, и схватил своей широкой лапищей Гончую за подбородок.

Она вырвалась и попыталась цапнуть его зубами, но он успел отдернуть руку. Зато от удара в пах защититься не сумел. Никто не потрудился связать Гончей ноги, и она этим воспользовалась.

Палач хрюкнул, точь-в-точь как недовольный боров, и на время позабыл о ней. Его старания глубоко дышать, чтобы уменьшить пронзившую тело боль, ни к чему не привели – в противогазе это оказалось невозможно, и Палач сорвал резиновую маску. Мясистое лицо покраснело от боли и гнева, а короткие жесткие волосы, которые помнила Гончая, слиплись от пота.

– Сейчас я тебя буду резать, – захрипел Палач и схватился за нож.

Гончую бросило в жар, но не от страха. Вернее, не от страха за себя.

«Прости меня, Майка», – мысленно прошептала она, готовясь к последней в своей жизни схватке. Почувствовав неладное, телохранители Стратега подались в стороны, хотя и не отпустили ее связанные руки. В этот момент из угла кабины донесся чей-то взволнованный, но решительный голос:

– Отпустите ее и освободите девочку!

Доктор? Гончая не поверила своим глазам. Док, отказавшийся от предложенного ему пистолета, сейчас держал в руках двуствольный обрез, который Гончая отдала Майке, а та оставила на инструментальном ящике, возле Шерифа. Хотя у дока дрожали руки, отчего ружейные стволы выписывали в воздухе замысловатые зигзаги, нацеливаясь то на одного, то на другого из обернувшихся к нему людей, включая Гончую, она поняла, что он готов нажать на спуск.

Через секунду это поняли и остальные.

Телохранители Стратега попятились назад, увлекая за собой Гончую. Палач спрятал нож за спину и начал обходить доктора сбоку. Глухой одноглазый подрывник вообще застыл на месте. И только один Стратег бесстрашно вышел вперед.

– Что за глупости? – спросил он. – Вы же недолюбливаете Валькирию. Или после общения с ее приемной дочерью у вас поехала крыша?

– Освободите девочку или я выстрелю, – повторил доктор. Он уже успокоился, и руки сразу перестали дрожать.

– Да вы настоящий герой, док. Браво! – заметил Стратег. Он почему-то совершенно не боялся, хотя обрез был направлен ему в грудь, а с полутора метров, разделяющих Стратега и доктора, невозможно было промахнуться. – Я обязательно скажу об этом фюреру, когда его увижу.

– Я не шучу.

– Какие же могут быть шутки при такой самоотверженности? – усмехнулся Стратег.

Он откровенно издевался над доктором, но Гончей было не до анализа его поведения. Когда телохранители Стратега отвлеклись на нового противника, у нее появился, возможно, последний шанс освободиться, и Гончая не собиралась упускать его. Нужно было только ослабить намотанные на запястья провода. Когда ее связывали, проводов не пожалели (неудивительно, у одноглазого их целый ящик), однако узлы на проводах затягиваются хуже, чем на веревках, а те, кто их вязал, про это, похоже, забыли.

Гончая пошевелила запястьями, сдвигая вверх рукава комбинезона. Путы сразу стали свободнее. Только бы успеть. Вместе со Стратегом и его подручными она продолжала следить за доктором, а руки за спиной делали свое дело. Гончая даже вспотела от напряжения, от выступившего на лице пота защипало глаза, но такие мелочи не могли ее остановить.