– Он даже пытался шантажировать меня. Хочешь, поговори с Мариной, – посоветовал Дмитрий Сергеевич и отключился. Элка в растерянности опустила телефон в карман. Женька встревоженно взглянула на мать, лицо которой резко побледнело и приобрело озабоченное выражение.
В этот момент в палату вошла докторесса: роскошная блондинка гренадёрского роста с грудью пятого размера, едва сдерживаемой полупрозрачным синтетическим белым халатом. Наверняка по ней вздыхает всё мужское население больницы!
– Здравствуй, моё солнышко, как у нас делишки? – Голос прекрасной амазонки оказался неожиданно высоким и нежным.
– Хорошо. Только я боюсь, – робко призналась девочка.
– А чего мы боимся? Разве такие большие девочки не должны быть смелыми? – Врач белозубо улыбалась, поглаживая Женьку по руке.
– Не надо говорить со мной, как с грудным ребёнком, – нахмурилась девочка. – Мне уже десять лет, слава богу!
Эта фраза, которую частенько по телефону повторяла внучке моложавая красавица-бабушка Ирина Николаевна, изрядно развеселила докторшу, и она заливисто рассмеялась. Женька невольно заразилась от женщины её солнечным настроением, и в этот миг Эльвира почему-то решила, что всё в их жизни обязательно будет хорошо.
Девочка с аппетитом поела принесённых матерью фруктов, мужественно перенесла несколько уколов и тут же сообщила, что хотела бы ещё немного поспать. Врач потихоньку посоветовала Эльвире покинуть палату на время действия снотворного, потому что для ребёнка сейчас сон – лучшее лекарство. Карелина дождалась, пока глаза Женьки закроются, а дыхание станет ровным и глубоким.
– Не переживайте, с ней всё будет в порядке. Похоже, она ничего не помнит, это защитная реакция организма на психологический шок. Может быть, страшные события останутся заблокированными в каком-то участке её мозга навсегда. А может так случиться, что они проявятся в определённый момент. Например, она увидит похожего на насильника человека или попадёт в сходную обстановку. Конечно, было бы идеальным, если бы в этот момент рядом с дочерью оказались вы или столь же близкий и родной человек, с которым девочка чувствует себя защищённой. А вот сейчас вы ей не нужны, она проспит минимум четыре часа. Мы колем очень хорошее лекарство, сильное, но мягкого действия. – Слова красивой докторессы внушали доверие. Во всяком случае, в ней не было ни тени высокомерия или сомнений в собственной правоте. Только сплошная доброжелательность.
– Значит, я успею заскочить на работу? – предположила Элка.
– Вполне, – улыбнулась врач. – Кстати, меня зовут Инна Ивановна, и отныне я отвечаю за здоровье вашей девочки. Она умница, она справится со своим состоянием. Но должна ещё раз предупредить: прогноз травматолога неутешителен. Женя вряд ли станет профессиональной пианисткой, хотя для себя, возможно, наигрывать и сможет.
– Она сказала, что не хочет играть, – задумчиво произнесла Элка.
– Давайте не будем сейчас делать никаких выводов и доверимся времени: оно и лучший лекарь, и самый опытный аналитик. – Инна Ивановна по-дружески положила ладонь на плечо Эльвиры, провожая женщину из палаты.
Карелина решила обязательно написать статью об этой докторше. Добрую, искреннюю и обязательно с фотографией. Такие специалисты сегодня большая редкость.
Всю дорогу в редакцию Эльвира размышляла, с чего можно начать повествование, какие привести примеры, какие эпитеты лучше всего охарактеризуют героиню очерка. Она совсем забыла о предупреждении Чарского и, входя в редакцию, была полна радужных надежд и творческих планов. Испуганный вид Марины, встретившей её возле кабинета Олега Ефимовича, отрезвил витающую в облаках Элку.
Данько схватила подругу за руку и поволокла её к выходу из редакции. Опомнилась Карелина, только оказавшись в уютном кафе «Класс», расположенном как раз напротив здания родной газеты.
– Что случилось, Мариша? Ты какая-то взбудораженная. Я понимаю, что у меня проблемы, но ты-то с чего всполошилась? – Эльвира вдруг почувствовала себя так, словно это её саму накачали успокоительными лекарствами, а не её маленькую дочь.
– Олег хочет тебя уволить. Поступило распоряжение откуда-то сверху. Кто стоит за этим распоряжением, он не признается даже под пыткой. Я сказала ему, что брошу его, если он посмеет тебя прогнать. – Марина тараторила, не давая Элке вставить ни слова.
Интерьер кафе и в самом деле был оформлен под совдеповский школьный класс: на столиках стояли светильники в форме глобусов и чернильниц, стены украшали географические карты и грифельные доски с кусочками мела, расписанные формулами. Расторопная официантка в синем форменном платьице и кружевном белом фартучке приняла заказ на два двойных эспрессо и испарилась.
– Это как-то связано с моей командировкой и случаем с Женькой? Колись, Мариночка, я же вижу, что ты знаешь гораздо больше, чем говоришь, – потребовала Элка, заметившая, что подруга старательно отводит в сторону глаза.