Пик

В смысле, не выходить, а начинать собираться. Сначала шерпы заставили нас выпить побольше воды, потом сходить по туалетным делам (а это проще сказать, чем сделать, когда снаружи минус тридцать пять), и так далее, и тому подобное. Мы вышли через два часа.

Поверить невозможно. Мы вышли штурмовать вершину Эвереста.

Я посмотрел на часы. Один час тридцать пять минут. Итак, у нас есть двенадцать часов на подъем.

Вершина мира

ВЫЙДЯ ИЗ ШЕСТОГО ЛАГЕРЯ, мы пересекли два снежника. Яш шел впереди, Йоги замыкал. На дальнем конце второго снежника нам начали попадаться не прикрытые снегом скальные участки. Я глаз не сводил с налобника у Яша на шлеме. Он шел метрах в ста пятидесяти впереди меня. Дышать было тяжело, воздух ледяной, но постепенно я начал осознавать, что все-таки идется не так тяжело, как я ожидал. Во всяком случае, не хуже и не тяжелее, чем вчера и в предыдущие дни.

И тут, к моему ужасу, фонарь Яша пополз вверх. Я несколько раз сморгнул — может, это обман зрения.

Нет. Яш лез вверх по вертикальной стене.

— Желтый пояс! — взревел Йоги, чтобы перекричать штормовой ветер. — Осторожно!

Мы отправились вслед за Яшем. Каждый захват рукой выбивал из стены струйки желтого известняка, кошки не помогали, а мешали. Кошки предназначены для льда, а не скал, но у нас не было времени их снять. В базовом лагере на снятие кошек уходит три минуты, здесь, на восьми километрах — полчаса, если не больше. У нас не было лишнего часа, и плюс по прохождении стены нам придется их опять надеть, ведь дальше нас ждут лед и снег, а одевать кошки еще дольше, чем снимать.

На стене были веревки — большей частью старые, оборванные, безвольно болтающиеся на ветру. Час спустя после выхода на стену мне пришло в голову ухватиться за одну такую — думал помочь себе перебраться через сложный участок. Вырвал ее вместе с крюком, едва успел перенести вес на ногу, иначе бы улетел вниз. Больше я к веревкам не прикасался.

Я помнил, что есть три ступени на пути к вершине; эта должна была быть первой. Почему Яш тогда назвал ее Желтым поясом? Наверное, так ее называют шерпы, подумал я.

Через пять часов я понял, что ошибался.

Мы взяли стену с рассветом. Солнце осветило нам все ребро. Оно походило на гигантский драконий хвост. Очень сложное лазание. Хорошо были видны ступени, я стал считать — первая, вторая... о черт, а вон и третья. А Желтый пояс был просто Желтый пояс. До первой ступени еще надо было долезть.

Яш и Сунджо догнали меня через несколько минут. Я снял, как они отдыхают, уперев руки в колени, затем перевел объектив на вершину. Яш показал пальцем на часы и припустил к подножию первой ступени.

Там сидел Йоги, ждал нас. Он проверил кислородные баллоны, заставил нас выпить еще воды, указал пальцем наверх.

Первая ступень была около двадцати метров в высоту. На часах было семь утра, температура минус тридцать семь градусов. Запа снова угадал с погодой. В небе ни облачка, но это все может измениться в считаные минуты.

Прошли первые три метра. Слева — гигантская трещина. Затем — траверс через крошащийся карниз; очень непросто, когда так устали ноги. (У меня ноги дрожали все время, ничего не мог с этим поделать.) В конце маршрута — два огромных булыжника, и пролезть между ними было очень трудно.

Мы взяли первую ступень к половине девятого.

Вторая ступень была в два раза выше и в два раза круче первой. Перед штурмом Йоги заменил нам всем кислородные баллоны. Пока он менял их, мы с Сунджо чуть не потеряли сознание.

На нижней половине ступени были установлены дюралевые лестницы. Крепление было так себе — они гнулись и двигались под нашим весом, издавая жуткий скрежет. Опять мешали кошки — ставить металл на металл не большое удовольствие, не легче, чем лазать в хоккейных коньках. Я был очень рад, когда лестницы кончились, но финальный штурм был еще хуже — траверс, где можно было передвигаться только на руках, а в конце которого нужно было вылезти наверх по старой веревке, оттолкнувшись ногой, попасть другой ногой в свисающую с карниза петлю, и перевалить через карниз. Я бы сам не решился, но передо мной шел Йоги, который проделал весь путь, не остановившись. Это придало мне уверенности. Сунджо шел прямо за мной. Маневр Йоги, судя по его лицу, перепугал Сунджо насмерть.

Я последовал за Йоги практически след в след, но когда схватился за веревку, то кошка на опорной ноге соскользнула с камня и я повис на веревке мертвым грузом. Как мне теперь раскачаться и забросить себя наверх? Мало того, меня развернуло спиной к стене.

Я глянул на Сунджо и Яша. Они смотрели на меня, не зная, что делать. И понятно — помочь мне было нечем. Я глянул наверх. Через карниз свесился Йоги, он пытался достать веревку, чтобы вытянуть меня. Ему не хватало длины рук. У нас не было с собой веревки — лишний вес замедляет восхождение, что может означать смерть. Я понимал: чем дольше я вишу, тем сильнее устают руки. Если я буду думать слишком долго, у меня не хватит сил исполнить придуманный маневр. Надо было решаться. Пошел!