Пик Гамлета (СИ)

- Позвони Крису и скажите, что надо развернуться и спуститься на двести метров... двести по шоссе, а не по вертикали. Как спуститесь - позвони, - она говорила спокойно, но Конго чувствовал, что это лишь видимость.

- Хорошо. Тогда - до звонка.

Он набрал номер Криса.

- Крис, это Игорь. Лавинный снег шириной больше двадцати метров, копать бесполезно. Безопасный участок начинается ниже через двести метров. Я оставлю там машину и пойду наверх пешком. Вы меня поняли?

Несколько секунд Крис молчал, а потом почти крикнул:

- Да вы с ума сошли, что ли?

- Крис, по ряду причин я должен быстро вернуться в отель. От этого зависят очень важные для меня дела. Вы поедете вниз?

- Я? Вниз? Да, конечно! А зачем я нужен без машины в отеле?

- Не нужны.

- Слушайте - я в этом ничего не понимаю, но пока мы ехали, я разговаривал с Ксанти. Она разбирается в том, что здесь сейчас происходит. Она считает, что на этой дороге не стоит задерживаться.

- Она мне тоже так говорила. Но речь идет... ну, можете считать - речь идет о моей жизни. О моем будущем... Я не могу вернуться вниз.

Крис хмыкнул; хмыканье его было невеселым.

- Жаль.

- Разворачиваемся и едем?

- Хорошо.

Конго увидел, как двинулся свет в зеркалах - Крис разворачивался. Он тоже развернулся, и поехал вниз.

Против его ожиданий, через двести метров Крис остановился; Конго думал, что он поедет не останавливаясь. Как только Конго подъехал, Крис позвонил:

- Вы точно решили идти в отель?

- Точно. Я не могу не пойти.

Несколько секунд Крис молчал - наверное, не знал, что надо еще сказать перед тем, как укатить вниз. Конго подумал, что Крис, наверное, боится ехать один. Конго его прекрасно понимал. Ему тоже не хотелось бы ехать в такую ночь одному, хоть бы и вниз. А вдруг дорога окажется перекрыта очередной лавиной? И придется копать этот плотный снег, и все время помнить, что из темноты за спиной в любой момент может появиться... Он вспомнил звук сходящей лавины, и ему стало страшно. Но не за себя, а так, словно он был Крисом, копающим в одиночестве снег. Он даже удивился - насколько он сам свободен сейчас от какого-либо страха. И разумеется, он понимал - почему: Ксанти делала его заговоренным. Самим своим существованием она лишала его жизнь какого то ни было самостоятельного смысла, и тем самым освобождала от страха за себя. Но она не могла сделать это для Криса, и Конго было искренне жаль этого человека, чья жизнь подвергается опасности, потому что у него нет ничего, что было бы важней для него, чем он сам.

Потом Крис сказал:

- Хорошо, Игорь, удачи вам.

Конго успела прийти в голову одна полезная мысль:

- У вас ведь нет лопаты в машине?

- Нет.

- Я вам сейчас принесу. Без нее нельзя ехать.

Он выбрался из машины, вытащил из салона лопату.

Крис шел навстречу.

- Спасибо...

Несколько секунд они стояли друг перед другом. За спиной Криса фары его машины создавали сплошной ореол из сияющего летящего снега и Конго не видел его лица, но ему казалось, что Крис хотел что-то сказать, но все медлил и медлил.

Потом сказал:

- Постарайтесь дойти.

Конго кивнул:

- Постараюсь... Удачи вам.

- Спасибо. Вам тоже...

Конго пожал протянутую Крисом руку и вдруг подумал, что знает, отчего Крис медлил - он хотел сказать другое, но постеснялся. Он хотел сказать: постарайтесь сделать так, чтобы та, которую вы так хотите получить, не пожалела, что выбрала вас. В ином случае Конго счел бы это дерзостью: с какой стати этот человек напоминает ему о его обязанностях? Но он, кажется, целую вечность думал о том, что могло быть у Ксанти с этим Крисом; похоже, речь шла о серьезных вещах. И вот сейчас Крис отказывался от этого, и передавал это ему, Конго, и имел право требовать, чтобы Конго дошел.

Интересно - подумал он тут же - Крис заметил, что они с ним похожи? И еще подумал: предки Криса много столетий были сильнее его, Конго, предков. А сейчас стало наоборот. Как все-таки чувствуется, что они выросли в разных мирах! Крис привык дорожить тем, что имеет; привык что-то беречь и избегать риска. Конго ничем никогда серьезно не дорожил. Его главные ценности только ждали его в будущем. И это делало его сильнее тех, кому есть, что беречь. И наверное - как бы ни было это плохо с его же собственной точки зрения - он не дорожил сейчас даже Ксанти. Просто Ксанти. Ради Своей Ксанти он готов был на все. Он смотрел на не-свое, как голодный волк ледяной январской ночью может смотреть на деревню, где надо зарезать барана, а иначе подохнешь - да мешают собаки. Крис жил все-таки среди людей; для него граница между своим и всем остальным не была границей между волком и собакой. А вот Ксанти была оттуда, из той самой ледяной ночи за деревней. Ей повезло больше, чем Волку Конго: у нее было мясо, и всякие игрушки, и нормальная семья, и опыт того, что в мире есть счастье. Но январскую ночь она знала. И наверное, где-то очень глубоко в подсознании она не могла принимать всерьез тех, кто пришел не оттуда. Она готова была простить Конго то, что он предпочел ей Свою Ксанти. А вот отказа от желаемого - хоть бы и ради нее - она бы ему не простила.