Пик и Хик, или приключения братцев-невеличек на лесных дорогах и в голубом подснежном городе

Встал Горностай белым пеньком на снегу, засвистал во все стороны.

Выкатился из-за куста ещё белый комок, белее Горностая, без единого пятнышка.

— Это я, Ласка.

Выкатился чёрный ком.

— Это я, Чёрный Хорь.

Опустились на берёзу три птицы — чёрная, серая и белая.

— Это я, Тетерев-Косач.

— Это я, Рябчик.

— Это я, Белая Куропатка.

Хик удивился.

— Разве все они прячутся от Лисы?

— Все, — сказал Горностай. — Нет от неё покоя ни птице, ни малому зверю. Тетерев спать захочет — упадёт с дерева, зароется в снег. А лиса найдёт, в снежной спальне схватит. И Рябчика отыщет, и Белую Куропатку. Чуть зазевайся — достанет и меня, Горностая, и Ласку-соседку. Чёрный Хорь зубастый, и тот её боится.

— Б-б-б… боится, — повторил с берёзы Тетерев-Косач. Мы, птицы, и Горностая б-боимся, и Ласки, и Хоря. А Лиса всех страшнее. Вы спасли нас от неё, и всяк вам теперь друг, всяк поможет.

— Конечно, конечно. — Белая Куропатка спустилась на снег. — Ко мне на спину садись-ка. Пробегу — никому не углядеть: я, как снег, вся бела.

Прыгнула к братьям Ласка.

— Садись на меня. И я проскачу — ни один глаз не заметит, и меня от снега отличить нельзя.

— А мы будем сторожить, — сказали Рябчик. Тетерев и Чёрный Хорь.

— Сторожить, — подтвердил Горностай.

Он посадил Хика на спину Ласке, и та пошла прыгать то вперёд, то в сторону — от кустика к кустику, от пенька к пеньку. За ней Куропатка будто плывёт по снегу: бежит не качнётся, и Пик на спине — как на белой кровати. А по всей поляне, над всем снежным городом открылись подзорные дверцы — отовсюду выглядывали чёрные, серые и белые мордочки. Это провожали братьев новые друзья.

Много их оказалось, друзей, подснежных жителей.

Последнее слово

Братья моргнуть не успели — стояли на знакомой дороге. А там, у куста, поджидал их Белый Заяц.

— В чём дело? — спросил он, когда увидел поцарапанного Пика.

Слушал Заяц, как были братья у Лесной Мыши, как Лиса вытащила избушку, и вздыхал.

— Да, — сказал наконец. — С писком не проживёшь. Я долго думал, и вот мое последнее слово: молодому человеку надо обязательно каждый день улыбаться. Хотя бы кисленько, вот так.

Он так сморщился, что Хик расхохотался, глядя на кислую заячью улыбку. Даже Пик не выдержал, улыбнулся. Чуть-чуть, первый раз в жизни.

— Вот видишь! Получается, — похвалил Белый Заяц.

Посидел он, прислушался к чему-то и вдруг опять прыгнул за куст. Заторопился — не заметил, что и братьев с ног сбил.

Оказалось, шёл по дороге, скрипел снегом дедушка. Он и напугал Зайца.

Увидел дед Пика с Хиком — слёзы из глаз покатились от радости.

— Вот они где, мои человечки! Вот и ладно, нашлись подарки ребятам!

Поднял он их и положил в карман, чтобы ещё раз из мешка не выскочили. Потом оглядел поляну со следами птиц и зверей да мышиной избушкой у снежной ямки и, видно, понял, что тут приключилось. Снова шагал по дороге, снова улыбался в бороду. „Это ничего, что один поцарапался, — решил он. — Лишь бы цел был. Зато и второй подарок нашёлся: сказка внучатам — Саше и Лёне“.