Пик интуиции

Телевизор Вене вскоре осточертел, равно как и его процветающий бизнес, на Останкинскую телебашню Коняев старался не смотреть, ведь это она была корнем зла. Чертов ретранслятор! Да провались они, эти «вечные» ценности, которые по телеящику заколачивают, словно гвозди, людям в мозги! Не останавливайтесь на достигнутом! Стремитесь к успеху! Яхты! Виллы! Шикарные машины! Модная одежда! Гаджеты! Покупайте! Владейте!

Страна словно с ума сошла после семидесятилетнего поста. Веня с ужасом смотрел на мелькающие по телевизору картинки. Это сколько же ему сидеть в ненавистном кабинете?! Пожизненно, что ли?! Потому что жена, радуясь, как маленький ребенок, скупает все, чем обделили ее в детстве.

А секретаршу Веня боялся. Ему вообще не нравились высокие женщины, похожие на породистых лошадей. Вене все время казалось, что в приемной, когда он там появится, заржут и лягнут копытом. Секретарша, и без того девица баскетбольного роста, ходила в туфлях на шпильке, и Веня, втянув голову в плечи, все время прислушивался, когда за дверью его роскошного кабинета цокали каблуки. Этот звук он возненавидел так же, как и телевизор, бизнес и свой кабинет. Возненавидел бы и мать, но Веня ее так боялся, что других чувств к матери, кроме страха, в его душе давно не осталось.

Это мать решила, что в приемной такого великана, как Вениамин Коняев, великолепно будет смотреться девушка модельной внешности, такая же высокая и надменная. Поскольку Коняев предпочитал помалкивать, вид у него был именно такой: надменный.

Когда его похожая на породистую лошадь секретарша презрительно роняла:

– Заходите, – и из-за стола навстречу посетителю поднимался во весь свой великолепный рост Вениамин Коняев, картина была та еще!

У посетителя душа уходила в пятки, особенно если сам он был невысок ростом.

Со временем Веня притерпелся. И к кабинету, и к секретарше, и к тому, что всем рулит мать. И слава богу! Все, что ему надо – это поставить свою подпись там, куда уткнется ее алый, как кровь, ноготь. Людмила Коняева обожала классический маникюр. Никаких нововведений! Только красный!

…Когда мать погибла в автокатастрофе, Вениамин испытал двоякое чувство. С одной стороны, он скорбел и сокрушался. Умерла женщина, давшая ему жизнь, заботившаяся о нем все эти годы, сколотившая ему капитал. И семейный бизнес теперь, без сомнения, рухнет.

С другой стороны: и слава богу, что рухнет! Наконец-то! Вот он, момент!

– Убирайся прочь, бездарность!

Веня уже предвкушал, как забьется в нору, продаст эти ненавистные заводы, уволит секретаршу и освободит кабинет, куда ходит, как на каторгу.

Еще не поздно. Он еще молод и здоров. У матери тоже было могучее здоровье, но над судьбой никто не властен. Может быть, Веня так страстно желал свободы, что она явилась к нему в образе фуры, под которую на скользкой после дождя дороге влетел красный мамин «Порш»?

Если он уйдет из бизнеса, все поймут. Он обожал свою мать, и все это знают. Именно так это и выглядело со стороны: ни одного семейного скандала, даже пустяковой ссоры. Люди ведь не знают, что на самом деле Веня боялся мать еще сильнее, чем свою «лошадь»-секретаршу. Из-за этого страха Веня и кидался выполнять любой мамин каприз. И чуть ли не каждый день дарил матери живые цветы, чтобы эти капризы предупредить. Пусть ее день начнется с улыбки.

Сначала Веня думал, что Варя будет его к матери ревновать. И как выкручиваться? Правду сказать невозможно, изменить свое поведение тоже. В конце концов Варя не выдержит и уйдет. Варя, его Варя! Обожаемая, любимая, единственная…

О, как он ошибся насчет нее так же, как и насчет всего остального!

Его жена не была умна в общепринятом смысле. Она не способна была к языкам, осилила из Ницше всего одну страницу, зевая, отложила Маркеса, с опаской относилась к новым гаджетам, которые осваивала с трудом, да еще постоянно ломала бытовую технику. Варя была умна по-другому. Как-то он называется, этот ум. То ли житейский, то ли женский. Или еще какой-то, потому что Варя «росла» по мере того, как рос семейный бизнес. Она очень внимательно слушала свекровь. И нисколько не ревновала к ней Веню.

После материных похорон Веня рассчитывал получить свободу. И то, что потом случилось, повергло его в шок. Он даже не думал, что висевшее на нем до сих пор ярмо было вовсе не ярмом. Так, прогулка.

А настоящий кошмар только начинается…

Морские дьяволы

Варя проснулась от непривычного шума. Она уже притерпелась к ночному гулу океана и крепко спала теперь, даже когда штормило. Но это было что-то другое. В этом земном раю Варя каждый день открывала для себя не только новые краски, новые запахи, но и новые звуки. К примеру, на северной стороне острова почти всегда задувал ветер, и пальмовые листья щелкали, будто кастаньеты. Игра ветра и волн была здесь, на острове, похожа на страстный испанский танец фламенко.