Пик коммунизма

"Сегодня это зеркало готово. Сегодня в день прощания немецких военнопленных с Кокино. Почти четыре года в исключительно хороших условиях работали здесь немцы. Наши люди были жизнерадостны, сыты, здоровы. За это, прежде всего, наше спасибо директору техникума П.Д.Рылько… Отношения с населением и, прежде всего, с директором Рылько часто заставляли забывать, что ты военнопленный. Нас во всем считали людьми, и работа, проделанная нами, будет долго напоминать о нас. Когда сегодня уходили грузовики, это было прощание не только с нами восьмерыми, оставшимися на несколько дней. И население вышло провожать уезжающих, на машины даже бросали цветы… Лично я не могу забыть маленькую Таню Рылько. Подарив мне несколько цветочков, она доставила мне самую большую радость за все то время, когда я был пленным. Пусть жизнь всегда дарит ей цветы и радость, подобно тому, как она умела это делать ребенком".

Письмо было подписано Куртом Юнкером и еще семью немцами. Вот такая весточка из прошлого дошла до Рылько, и журнал «Советский Союз» поведал об этом стране. После этого второго упоминания имя Курта Юнкера засело в моей памяти уже прочно.

Присутствовал ли Курт Юнкер на деснянском лугу в те дни, когда со дна речного поднимали затонувший трактор – это хотелось мне выяснить, но Рылько этого, к сожалению, не помнил. Но вот однажды, много лет спустя у меня появился шанс узнать это самостоятельно.

На историческую чужбину

Для того чтобы этому суждено было случиться, на всех нас должна была обрушиться сначала целая лавина трагических событий, навсегда изменившая судьбу как всей страны в целом, так и каждого из нас. Катастрофа случилась после того, как пьяный Ельцин упал с моста, после чего, уже больше не трезвея ни на один день, он развалил Советский Союз, разорил армию, а потом расстрелял парламент, затеял бездарную войну в Чечне и принялся широкими жестами раздавать направо и налево суверенитеты, недра и земли страны. Российских немцев, многие десятилетия просивших у советской власти вернуть им Автономную республику немцев Поволжья, несправедливо отобранную у них в августе сорок первого года, Ельцин тоже послал куда подальше – теперь уже окончательно и бесповоротно. Это «подальше» по версии Ельцина называлось Капустиным Яром и представляло собой обширный военный ракетно-испытательный полигон в отдаленных пеклах Астраханской области, за полвека пропитанный на десять метров вглубь ядовитыми веществами. Ельцину полигон этот больше не был нужен: доложив американскому президенту о благополучной ликвидации Советского Союза и присягнув Америке, он взял курс на расформирование армии, со всеми ее полигонами, ракетами и танкодромами. Павшие духом и потерявшие работу российские немцы потянулись из Сибири, Казахстана и прочих отдаленных углов страны советов, куда их депортировали когда-то сталинские ребята, в сторону Германии, поспешно распахнувшей честному, работящему и малопьющему трудовому – выгодному во всех отношениях – народу свои государственные двери. Потерял работу и я. Не потому, что я немец – я давно уже этого не замечал в плане официального отношения к себе —, но потому лишь, что посыпалось всё вокруг: закрывались институты, сворачивались научные направления, сокращались учебные программы и прекращалось финансирование исследовательских тем, по одной из которых я много лет проработал в Брянском технологическом институте. Вот так: одним ужасным утром я проснулся безработным. Нужно было срочно искать какое-нибудь стратегическое решение. И я стал искать работу за пределами рухнувшей империи. Мне повезло: дальние родственники нашли мне работу. Да не где-нибудь, а в Германии – стране моих далеких предков. С тремя чемоданами и прекрасным водяным пылесосом «Рейнбоу», который жалко было бросать, мы всей семьей отправились на чужбину, заверяя друг друга, что вернемся сразу, как только пьяница окочурится – не вечно же уготовано страдать несчастной России…