Пик Ленина

Командир отряда Вячеслав Романов, врач по профессии, устанавливает тяжелую форму горной болезни. Пульс Ратмира еле прощупывается. Романов вводит в вену больного лекарство, делает наружный массаж области сердца, искусственное дыхание. Улучшение минимальное; жизнь больного висит на волоске. Единственное спасение — быстрый спуск на высоты, более благоприятные для истощенного кислородным голоданием организма больного. Промедление сейчас подобно смерти. В. Романов передает отряд И. Рощину и отправляется вниз сопровождать Ратмира. Транспортировать Волкова будут его товарищи по спортивному обществу «Локомотив» и коллектив альпинистов из Кабардино-Балкарии. Целый год все они напряженно готовились к штурму пика Ленина, впереди у них несколько часов привычной работы, но, чтобы спасти человека, приходится спускаться вниз.

— Скорее! — торопит Романов. Десять минут бега по глубокому снегу; потеряна первая сотня метров высоты. Альпинисты не щадят сил. Когда срывается дыхание, истощаются силы и усталость валит с ног, быстро сменяют один другого — и снова в путь. За час удается спуститься на километр, и тогда к Ратмиру возвращается сознание.

Но темп движения не снижается. Сзади остается купол скал Липкина; тяжелый спуск по осыпи к их подножию. Пострадавшего (нам радируют, что он произнес несколько слов и улыбнулся) укладывают на носилки. Сумерки настигают отряд на перевале Путешественников, и в базовый лагерь они прибывают уже в глубокой темноте. Жизнь Ратмира Волкова спасена самоотверженными усилиями его товарищей по отряду: В. Романова, М. Конькова, С. Полякова, А. Волынского, Д. Чередниченко, Ю. Арцишевского, А. Салаева, А. Харченко, X. Шомахова, Л. Леженина, В. Бокарева. Они войдут в историю юбилейной альпиниады как подлинные ее герои.

Отряды альпиниады начинают спуск. Еще два-три дня, и в базовый лагерь придут отряды Клецко, Рощина и альпинисты прибалтийских республик.

— Где же австрийцы? — снова и снова спрашивает меня А. М. Боровиков.

Речь идет о группе, которая штурмует пик Ленина по новому пути — юговосточной стене. Я не могу дать ответа. Знаю только, что соотечественники Р. Хойнера, К. Коса и Э. Вейлгуни наблюдения за ними сейчас не ведут — они штурмуют пик Ленина, следуя обычным маршрутом.

Озабочен и В. И. Рацек. В числе его многочисленных обязанностей наблюдение за ходом восхождения военных альпинистов в верховьях ледника Федченко. В. Некрасов и его товарищи штурмуют там сейчас стену пика Революции. Контрольный срок уже на исходе, а сведений о группе нет.

После короткого раздумья Владимир Иосифович предлагает смелое решение: без промедления вылететь на вертолете через Дарауткурган в верховья ледника Федченко, затем на Сауксай, к южным склонам пика Ленина, чтобы понаблюдать за обеими группами. Командир вертолета В. Усольцев, развернув карту, делает расчеты; он полагает, что вся операция займет сутки. Всего сутки на маршруты, каждый из которых еще три десятилетия назад требовал снаряжения специальных караванов и отнимал тогда десятки дней опасной работы…

Огромный МИ-4 облегчен до предела. Вторым пилотом летит Василий Титов, у иллюминаторов кабины садятся В. И. Рацек, А. М. Боровиков, М. И. Ануфриков и я. Ревет мотор, раскручивая лопасти. Уходят вниз палатки нашего лагеря, юрты соседней кочевки. Мы летим над просторами Алайской долины. Она вся расчерчена следами автомашин — животноводы осваивают самые отдаленные пастбища ее необозримых просторов. Заправка бензином в Дарауткургане — и мы снова в воздухе. Надо совершить облет верховий ледника Федченко, лежащих на высоте 5400–5600 м.

Пролетаем над перевалом Терсагар. Справа проплывают величественные стены вершин Мусджилга и Сандал. Плавный разворот вправо — и под нами буро-красное нагромождение валунов и обломков скал — конечная морена ледника Федченко. Чтобы шире был обзор, снимаем входную дверь и, привязавшись для безопасности веревками, располагаемся возле ее проема. А вот и скалы Чертова гроба у Бивачного ледника, где мы устраивали в 1937 г. ночлег. Пик Коммунизма и соседние с ним вершины закрыты облаками. Под нами поля чистого льда, расчерченные валами нескольких срединных морен; они изгибаются, следуя поворотам величайшего в средних широтах мира ледника. Здесь я ни разу не был, но мне сразу же удается определить седло перевалов Кашалаяк и Абдукагоров. Открытый лед сменяют снежные поля, они все приближаются к вертолету, который идет уже на предельной высоте безопасного полета. В. И. Рацек, расположившийся на лестнице в пилотской кабине, что-то кричит, указывая на стену пика Революции. Машина плавно разворачивается, и мы проносимся в десятке метров над палатками лагеря, оставленного альпинистами. Я успеваю заметить, что палка у одной из палаток сломана и у входа ее стоит занесенная снегом кастрюля. Еще один разворот — ив проем двери летит баранья туша, которая ложится на снег точно перед палатками. Ясно, что все их обитатели еще на восхождении, в зоне, недоступной для нашего полета.