Пик Сталина

среди снежных склонов пика Сталина. Но мы чувствуем за собою поддержку

всей нашей могучей Родины и полны решимости отдать все свои силы и

использовать весь опыт, чтобы добиться победы и выполнить поставленную

перед нами задачу.

Аристов торопит нас с выходом. Погода хмурая. Небо почти полностью

закрыто высокой облачностью. Неужели нам придется пройти через

испытания непогоды, выпавшие на долю участников экспедиции 1933 года?

Подъем по снежному гребню не представляет серьезных технических

трудностей. Первая группа идет в связке, изредка пересекая встречающиеся

по пути трещины, полузасыпанные снегом. Наличие скрытых трещин обязы-

вает к осторожности. Подъем в условиях большой высоты представляет для

каждого из нас привычную, но тяжелую и однообразную работу. Сильно

колотится сердце. Мы стараемся идти размеренно и безостановочно,— в

конечном счете это лучший способ экономного расходования сил. Подходим к

месту, где находился последний лагерь группы Абалакова в 1933 г. Перед

нами все те же однообразные снежные склоны, мы не видим ни одного вы-

ступа скал. От высотной метеостанции, установленной здесь в 1933 г., не

осталось следа. Вероятно, она была сорвана с места зимними ураганами и

давно уже погребена под толстым слоем снега. Мы решаем расположить наш

очередной лагерь на высоте около 6900 метров. Со стороны вершины дует

сильный ветер. Быстро устанавливаем наши палатки входом в подветренную

сторону и распаковываем рюкзаки. Устраиваясь на бивуак, мы прежде всего

заботимся о наших защитных очках: укладываем их в самое безопасное место

— в карманы палаток. На пол палатки укладываем штормовые костюмы и все

теплые вещи — это защитит нас от неприятного соседства со снежным

склоном; поверх них кладем спальные мешки. В головах ставим свои

опустевшие рюкзаки. Когда таким образом приготовлено место для сна, возле

156

выхода складываем продукты и устанавливаем спиртовую кухню. Когда вход

в палатку плотно застегнут и все мы забираемся в спальные мешки, Федорков

принимается за приготовление ужина. В кухнях синеватым пламенем горит

сухой спирт, в палатке становится даже уютно. Правда, температура у нас не

поднимается выше минус 5°; дыхание осаждается на полотнище кровли

белым инеем, но мы чувствуем себя в спальных мешках великолепно.

Пьем чай сразу же после того, как только он начинает кипеть. Вода на

этой высоте закипает при температуре всего около 70°; даже приготовление

манной каши, на которое при нормальном атмосферном давлении уходит не-

сколько минут, в этих условиях дело длительное. Это обстоятельство

определяет примитивность приготовляемых нами блюд, но простота нашей

кухни никого не трогает; едим мы очень мало, вероятно, сказывается

утомление, и высота.

К ночи погода портится окончательно. Первые сильные порывы ветра

бросают на наши палатки сухой снег, и вскоре вокруг нашего лагеря уже

бушует снежная буря. Ветер неистово рвет палатки, свистит и завывает

вокруг лагеря и непрерывно обрушивает на нас вихри снежной пыли. Шум

ветра и шелест снега сливаются в один монотонный ровный гул. Гусак,

переживший на склонах Эльбруса не одну бурю, определяет, что скорость

ветра достигает не менее 60 м в секунду. В плотно застегнутую палатку

начинает пробиваться снежная пыль. Зажигаем свечу и при свете ее

колеблющегося пламени наглухо зашиваем вход в палатку и клапан окна. Мы

еще раз удовлетворенно отмечаем предусмотрительность, благодаря которой

взяли с собою вместительные и прочные палатки: в «гималайках» нам теперь

пришлось бы туго.

Как это ни странно, но с ухудшением погоды и началом снежной бури

бодрое настроение пашей группы не исчезает. Нам не повезло, но мы знаем,

что теперь самое важное для успеха — суметь переждать непогоду и со-

хранить силы для продолжения восхождения. Продуктов для этого у нас

достаточно. Никто не помышляет об отступлении, и все мы твердо

157

рассчитываем дойти до вершины пика. Наш лагерь в этот момент — самый

высокий из лагерей советских альпинистов. Отсюда всего лишь день пути до

высшей точки пика Сталина. Разговоры в палатках смолкают, мы лежим в

наших спальных мешках и стараемся уснуть. Но на высоте около 7000 м это

не так-то просто. Один за другим возникают в дремлющем сознании обрывки

несвязных мыслей. Медленно тянется время. Сквозь шум бури я порой

слышу, как кто-нибудь из моих соседей по палатке в сонном забытьи тяжело

дышит, ему вдруг не хватает воздуха. Несколько судорожных вздохов, и снова

все утихает. Мои товарищи приняли снотворные порошки, я же стараюсь

избежать этого средства и засыпаю только около двух часов ночи.

С наступлением утра буря не утихает. Я выбираюсь наружу и пытаюсь

осмотреться, но сильный порыв ветра сразу же валит меня с ног. Удержаться

на склоне можно только на четвереньках. Ухватившись за оттяжки палатки, я