Пик Сталина

Подъем по снежному гребню не представляет серьезных технических трудностей. Первая группа идет в связке, изредка пересекая встречающиеся по пути трещины, полузасыпанные снегом. Наличие скрытых трещин обязывает к осторожности. Подъем в условиях большой высоты представляет для каждого из нас привычную, но тяжелую и однообразную работу. Сильно колотится сердце. Мы стараемся идти размеренно и безостановочно, — в конечном счете это лучший способ экономного расходования сил. Подходим к месту, где находился последний лагерь группы Абалакова в 1933 г. Перед нами все те же однообразные снежные склоны, мы не видим ни одного выступа скал. От высотной метеостанции, установленной здесь в 1933 г., не осталось следа. Вероятно, она была сорвана с места зимними ураганами и давно уже погребена под толстым слоем снега. Мы решаем расположить наш очередной лагерь на высоте около 6900 метров. Со стороны вершины дует сильный ветер. Быстро устанавливаем наши палатки входом в подветренную сторону и распаковываем рюкзаки. Устраиваясь на бивуак, мы прежде всего заботимся о наших защитных очках: укладываем их в самое безопасное место — в карманы палаток. На пол палатки укладываем штормовые костюмы и все теплые вещи — это защитит нас от неприятного соседства со снежным склоном; поверх них кладем спальные мешки. В головах ставим свои опустевшие рюкзаки. Когда таким образом приготовлено место для сна, возле выхода складываем продукты и устанавливаем спиртовую кухню. Когда вход в палатку плотно застегнут и все мы забираемся в спальные мешки, Федорков принимается за приготовление ужина. В кухнях синеватым пламенем горит сухой спирт, в палатке становится даже уютно. Правда, температура у нас не поднимается выше минус 5°; дыхание осаждается на полотнище кровли белым инеем, но мы чувствуем себя в спальных мешках великолепно.

Пьем чай сразу же после того, как только он начинает кипеть. Вода на этой высоте закипает при температуре всего около 70°; даже приготовление манной каши, на которое при нормальном атмосферном давлении уходит несколько минут, в этих условиях дело длительное. Это обстоятельство определяет примитивность приготовляемых нами блюд, но простота нашей кухни никого не трогает; едим мы очень мало, вероятно, сказывается утомление, и высота.

К ночи погода портится окончательно. Первые сильные порывы ветра бросают на наши палатки сухой снег, и вскоре вокруг нашего лагеря уже бушует снежная буря. Ветер неистово рвет палатки, свистит и завывает вокруг лагеря и непрерывно обрушивает на нас вихри снежной пыли. Шум ветра и шелест снега сливаются в один монотонный ровный гул. Гусак, переживший на склонах Эльбруса не одну бурю, определяет, что скорость ветра достигает не менее 60 м в секунду. В плотно застегнутую палатку начинает пробиваться снежная пыль. Зажигаем свечу и при свете ее колеблющегося пламени наглухо зашиваем вход в палатку и клапан окна. Мы еще раз удовлетворенно отмечаем предусмотрительность, благодаря которой взяли с собою вместительные и прочные палатки: в «гималайках» нам теперь пришлось бы туго.

Как это ни странно, но с ухудшением погоды и началом снежной бури бодрое настроение пашей группы не исчезает. Нам не повезло, но мы знаем, что теперь самое важное для успеха — суметь переждать непогоду и сохранить силы для продолжения восхождения. Продуктов для этого у нас достаточно. Никто не помышляет об отступлении, и все мы твердо рассчитываем дойти до вершины пика. Наш лагерь в этот момент — самый высокий из лагерей советских альпинистов. Отсюда всего лишь день пути до высшей точки пика Сталина. Разговоры в палатках смолкают, мы лежим в наших спальных мешках и стараемся уснуть. Но на высоте около 7000 м это не так-то просто. Один за другим возникают в дремлющем сознании обрывки несвязных мыслей. Медленно тянется время. Сквозь шум бури я порой слышу, как кто-нибудь из моих соседей по палатке в сонном забытьи тяжело дышит, ему вдруг не хватает воздуха. Несколько судорожных вздохов, и снова все утихает. Мои товарищи приняли снотворные порошки, я же стараюсь избежать этого средства и засыпаю только около двух часов ночи.

С наступлением утра буря не утихает. Я выбираюсь наружу и пытаюсь осмотреться, но сильный порыв ветра сразу же валит меня с ног. Удержаться на склоне можно только на четвереньках. Ухватившись за оттяжки палатки, я смотрю в сторону вершины. Ее не видно, впереди все скрывает белесая мгла. Откуда-то сверху несутся по склонам пика завесы снега. Ветер пронизывает плотную ткань штормового костюма, очень холодно. Мы и не помышляем о движении вверх. Из рук в руки переходит томик романа П. А. Павленко «На востоке», захваченный мною на восхождение. Чтение отвлекает нас от докучливых мыслей и позволяет, даже в этой необычной обстановке, коротать время.