Пикассо

То, что сразу же привлекает внимание, — это огромная композиция с изображением двух бородатых мужчин-велосипедистов. Это не кто иные, как владелец кафе, папаша Ромеу, прежде работавший в кафе «Черный кот» в Париже, и Рамон Касас, художник, автор этой композиции. Стены зала наполовину покрыты квадратными фаянсовыми плитками. Деревянные балки, впечатляющая люстра из кованого железа, массивная мебель из темного дуба завершают декор заведения, которое станет главным местом встреч литературного и артистического авангарда Каталонии.

Пабло не участвует в этой инаугурации. Но позже он наверстает упущенное… А в настоящий момент он на каникулах в Малаге с семьей. В это знойное лето 1897 года, почти каждый день после обеда, когда жара немного спадала, его можно было увидеть прогуливающимся вдоль набережной Пасео де ла Калета под сенью огромных пальм. И он не один, а в сопровождении очаровательной кузины Кармен Бласко. Эта аллея была излюбленным местом прогулок молодых пар Малаги.

Юная провинциалка покорена молодым человеком, гордящимся репутацией настоящего художника. Наконец, разве не подарил он ей очаровательный тамбурин, украшенный специально для нее нарисованным букетом роз? Родители вдруг вообразили, что сын решил жениться на кузине и обосноваться… в Малаге. Конечно, юный возраст — ведь ему будет только шестнадцать в конце октября — мог бы стать препятствием, но он развит не по годам. Пабло — единственный наследник родителей по мужской линии, и, если они хотят, чтобы продолжался род Руис, следует воспользоваться случаем. Какая наивность! Проходит сентябрь, а «жених» так и не проявил инициативы. Впрочем, по мнению Пабло, разве можно сравнить скромную маленькую провинциалку, например, с Роситой дель Оро, чей опыт, без сомнения, не ограничивался только искусством наездницы?

На самом деле Пабло гораздо больше этого флирта волнует будущее. Он чувствует, что Барселона не то место, где его талант художника расцветет по-настоящему. А не предоставит ли ему Мадрид более интересной перспективы? Того же мнения и его отец, и дяди. Так как дон Хосе — «бедный родственник», то члены семьи устраивают складчину: даже две тетушки, несмотря на их бедность, вносят свой скромный вклад — каждая по песете в месяц. Необходимо помочь молодому таланту, которым они так гордятся.

Речь идет о том, чтобы Пабло прошел курс обучения в Королевской академии Сан-Фернандо, наиболее престижной в Испании. Но туда еще нужно поступить. Не будем слишком доверять легенде, сочиненной Сабартесом и подхваченной другими биографами, согласно которой молодой человек и на этот раз поразил экзаменаторов необычайной скоростью, с какой он выполнил рисунки, предложенные ему на экзамене. Просто в жюри среди наиболее влиятельных членов был один из лучших друзей дона Хосе Муньос Дегрен. Нужно ли еще что-нибудь говорить? Хотя это нисколько не умаляет достоинств кандидата, позволивших сдать вступительные экзамены без всяких затруднений.

Итак, в середине октября 1897 года Пабло прибывает в Мадрид, где, как мы помним, он останавливался всего на несколько часов в 1895-м.

Он проведет в Мадриде восемь или девять месяцев, причем мало что известно об этом периоде его жизни. Молодой человек быстро понял, что он немногому может научиться в академии, которая оказалась такой же конформистской, как и в Барселоне. «Зачем я приехал туда?» — будет говорить он позже. Довольно скоро он прекращает посещать занятия… Раздосадованный профессор Муньос Дегрен сообщает об этом дону Хосе. Неизвестно, каким образом об этом узнает и дядя Сальвадор. Он возмущен, племянник, который должен стать гордостью семьи, ведет себя как бездельник и не ценит жертв, приносимых родственниками. Дон Сальвадор прекращает посылать деньги, так же поступают и другие члены семьи. Теперь только дон Хосе продолжает содержать сына, за что Пабло будет всегда ему благодарен. «Мой бедный отец, — говорил он, — продолжал присылать мне все, что мог».

В Мадриде Пабло испытывал не только материальные затруднения. Морально он ощущал себя узником. Вместо того чтобы позволить ему рисовать или писать картины по собственному вкусу, от него требовали делать карьеру, во имя чего его и отправили в Мадрид. А, не посещая занятия, Пабло испытывал угрызения совести, словно ворует деньги, выделяемые ему семьей.

Чувствуя себя неловко, он покидает мансарду и перебирается в более скромное жилище; знакомится с аргентинцем Бернарегги, с которым копирует в Прадо картины Гойи или отправляется в Толедо, чтобы восхищаться работами Эль Греко, который как раз в то время стал возвращаться из забвения.

Этот шестнадцатилетний подросток без снисхождения судит своих профессоров, в том числе и Муньоса Дегрена, Морено Карбонерро. По его мнению, они плохие преподаватели, хотя и являются друзьями его отца. Да и сам дон Хосе не избегает критики сына. «Если бы у меня был сын, который захотел бы стать художником, — заявлял Пабло, — я бы не оставил его ни на мгновение в Испании». Он предпочел бы Мюнхен, где работают «серьезно», или Париж, где он хотел бы пожить…