Пике в бессмертие

— Ясно!

— Исполняйте!

Что исполнять? Греться или идти? Мы решили, что лучше всего скорее добраться до полка.

У крыльца толпились летчики. Они разъяснили, где найти штаб полка.

Подул холодный ветер, бивший в лицо колючими снежинками. Мы шли, засунув закоченевшие руки в рукава, кое-как натянув на уши пилотки. Заледеневшие ботинки гулко бухали о закаменевшую на холоде, обледеневшую дорогу.

И вдруг в морозной тишине — грохот близких взрывов.

— Обстрел! Обстрел! Ложись! — истошно заорал Сергей, рванулся в канаву, я за ним. Зарылись лицами в показавшийся горячим снег.

Грохот так же внезапно прекратился, а мы все лежали, зарылись в снег, прятали головы.

— И чего это вы тут улеглись, братцы? Отдыхаете, что ли? -раздался над нами голос.

Мы выпростали головы из снега, над нами летчик офицер.

— Или впервые здесь?

— Впервые, — с трудом выдавил из себя я, перепуганный.

— То-то я вижу, в канаву вас бросило, — усмехнулся офицер. — Только зря шарахались-то. Стреляют зенитки наши. Вон по ним, — ткнул он пальцем в небо.

— Немцы? — спросил Чепелюк.

— Они самые. Видно, возвращались откуда-то, на нас налетели, да зениток испугались. Вон и ястребки наши.

Над лесом, на бреющем серыми молниями промелькнули истребители с ярко выделявшимися на хвостовом оперении красными звездами.

— Наши! На фашистов! — воскликнул я. — Отогнали?

— А как же, обязательно отогнали. Это им, фашистам, не сорок первый, мы их теперь крепенько бьем и гоняем. Вы-то сами куда направляетесь?

Смущенно пряча глаза, мы отряхнулись от снега, объяснили, перебивая друг друга.

Офицер показал на светившийся оконцем домик за аэродромом.

— Там КП.

Штаб полка располагался на окраине тоже утонувшего в снегу села. На обшарпанном крылечке часовой.

— Чего вам? — спросил он окинув взглядом двух дрожавших от холода солдатиков в обтрепанных шинелях, ботинках с обмотками и пилотках. Так экипировал нас старшина запасного полка, знавший, что в части обмундируют как положено, а то, что поновей, понадобится для очередного пополнения.

— К командиру полка! — пересилив дрожь, как можно увереннее, рявкнул срывающимся баском Сергей Чепелюк, мой напарник по многодневному и многострадальному, в товарных вагонах, путешествию до полка.

— Чегой-то к командиру? — еще раз окинул взглядом часовой, но пропустил и проводил до двери в командирскую комнату.

Командир полка, как и часовой, глянул на нас недоумевающе:

— Это кто же такие?

Вперед, вырубив два шага, опять рванулся Чепелюк.

— Разрешите доложить, товарищ майор! Старший сержант летчик Сергей Чепелюк прибыл для дальнейшего прохождения службы!

— Сержант летчик Талгат Бегельдинов прибыл для прохождения службы! — отрапортовал за ним я.

— Ишь ты, летчики, значит. А по виду... Ну, ладно, вид исправим, — усмехнулся командир, шагнул из-за стола и обратился ко мне: — А ты чего маленький такой? Годков-то сколько?

— Девятнадцать, двадцатый пошел, — для большей весомости уточнил я.

— Ну что же, это ладно, если двадцатый, — кивнул командир. — На «ИЛах» летал?

— Летал, товарищ майор. Общий налет — одиннадцать часов двадцать шесть минут.

— М-да, не густо. Ну ничего, у нас налетаете.

Он расспросил, где учились, посмотрел документы у обоих, подумал и махнул рукой:

— В третью эскадрилью пойдете, к старшему лейтенанту Шубину. Желаю успехов!

Вышли на улицу, а куда идти — не знаем. Уже совсем стемнело. На счастье, встретили группу летчиков, спросили. Пилоты с интересом посмотрели на наши куцые шинеленки, ботинки, обмотки. Рассказали, как найти командира третьей эскадрильи старшего лейтенанта Шубина.

Нашли, вошли в дом и, едва доложили, как из угла комнаты послышался голос:

— Чепелюк! Ну, конечно, он. Серега, здорово!

Оказалось, что Сергей встретил своего друга еще по довоенным временам.

И Чепелюк остался в эскадрилье, а меня ждало разочарование.

— Иди в первую эскадрилью к капитану Малову, — напутствовал меня Шубин. — У него летчиков не хватает. Самолеты стоят, может и возьмет.

Но и капитану Малову я не приглянулся. Встретил он еще суровее. Сам-то не очень высокий, окинув взглядом меня, поморщился:

— Летчиков у меня не хватает, но именно летчиков, сынок, штурмовиков. Усек, сынок? Учить тебя, как говорится, растить, воспитывать некогда. Мне воевать, немцев бить надо. А сунуть тебя в боевую машину и сразу на верную гибель — совесть не позволит. Да и машины жалко, сынок, — помолчав, добавил он. — А с тобой... Мальчик же...

И тут я взвился:

— Что Вы говорите? Я не мальчик. Мне скоро двадцать. Я же учился. Я летчик!.. Вот мои документы, — совал я сопроводительные.

Но командир не взял, отстранил руку.

— Ну и хорошо, сынок, ну и ладно, летчик так летчик. Ты вот что, ты иди во вторую, к Пошевальникову, он таких любит, возьмет. Иди, иди, — сказал он и выпроводил за дверь.

Это был удар. Я просто растерялся. Такой ситуации даже и в мыслях себе не мог представить. Учился во всех школах от аэроклуба на «отлично», самолеты водил, инструкторы хвалили, сам был инструктором. Считал себя настоящим летчиком, а тут такое... Я присел на запорошенное снегом бревно, переживая обиду.