Пике в бессмертие

Видно, я не очень точно рассчитал и начал пробивать облачность раньше времени. Вынырнул из тумана, километра три не долетая до линии фронта. Внизу поле, на нем копны. Ох, уж эти копны в прифонтовой полосе! Чего только не скрывают в них, чем только они не грозят пехоте!

Решаю на всякий случай атаковать одну из копен. Уж очень они подозрительны. Пикирую и бью из пушек. Вот так штука! Копна вдруг взрывается. Атакую следующую и вижу, как отлетают в сторону клочья сена и несколько человек очертя голову бегут от копны, а из нее предательски выглядывает ствол орудия! Танк! Значит предчувствие не обмануло.

Летаю над полем и бью по копнам из пушек, пулеметов. Видно, не выдержали нервы у немцев. Танки, разворотив сено, удирают куда попало. Фотографирую поле и теперь уже окончательно решаю идти домой.

Вот и линия фронта. Ну как тут удержаться и не послать гитлеровцам «привет»! Лечу вдоль немецких окопов и поливаю их свинцовым дождем, отвожу душу за дни вынужденного безделья. Лишь когда кончился боезапас, повернул к аэродрому.

Подобно тем самым, разгромленным мною липовым копнам, немцы устраивали многие другие ложные цели. Они делали ложные артиллерийские позиции с липовыми пушками, почти натурально выглядывающими из маскировки стволами — бревнами, с макетами присевших, стоящих солдат, с дымящими «кухнями», «блиндажами», ложные склады боеприпасов, горючего, даже большие, вполне оборудованные аэродромы, с искусно выполненными из фанеры макетами самолетов, автомашин, с кое-какой противовоздушной обороной. Немцы сооружали, оборудовали всем необходимым целые ложные линии обороны, все это не должно было обмануть, сбить с толку воздушного разведчика. Ошибется он, примет ложную батарею, аэродром за настоящий и на их уничтожение будут затрачены десятки, а то и сотни самолетовылетов, израсходованы тонны боеприпасов и все на радость врагу, впустую.

Немцы не ограничивались обманом, ложными сооружениями на земле, они пытались вводить в заблуждение летчиков и в воздухе. Иногда ловили на липу молодых, неопытных.

Я на эти немецкие штучки никогда не попадался, хорошо усвоил первую заповедь разведчика — быть во всем бдительным, не доверять всему, что вызывает хоть малейшее сомнение.

Не попался я в расставленную немцами ловушку и в том, массированном боевом вылете.

Командир корпуса личным приказом выделил мне полк — тридцать шесть штурмовиков и полтора десятка истребителей сопровождения, утвердил ведущим. Задание — провести штурмовку крупного скопления танков и самоходных орудий в лесочке. Немцы готовили контрудар по нашим наступающим войскам, концентрировали живую силу и технику.

Маршрут был знаком. Я уже летал по нему со своими ребятами. Тогда и обнаружили этот плотно набитый немецкой техникой лесок.

Правда, глазами я сумел угадать лишь несколько машин. Зато фотоаппарат выявил все отлично. Рассматривая потом проявленную фотопленку, я удивлялся, как мог не разглядеть стоявшие в лесу десятки танков, самоходных пушек. Правда, все они были укрыты камуфляжными сетками, набросанными на них вывороченными деревьями.

Теперь предстояло прощупать эти кусты, деревья бомбами и всем остальным, что было в ящиках штурмовиков.

Через линию фронта я провел группу вполне благополучно, потому, что опять-таки хорошо изучил расположение зенитных батарей. Обошел их стороной.

До цели оставались считанные километры, минуты и тут:

— Коршун, Коршун, я — Ястреб, доложите обстановку! — Это беспокоится следящий за полетом с КП командир корпуса.

— Подхожу к цели. Все нормально, — отвечаю я. Проходит минута. И вдруг в наушниках треск и голос:

— Коршун, Коршун! Я Ястреб! Штурмовку отставить! Срочно возвращайтесь на аэродром! Коршун, штурмовку отставить!

Голос незнакомый, совсем незнакомый, но позывные правильные. В чем дело? Что могло случиться? Повернуть от цели тридцать шесть самолетов — дело нешуточное, сожжены тонны горючего. А что с тоннами боеприпасов, которыми они нагружены? Куда их? Садиться с ними? Но если при посадке взорвется хоть один (вероятность же взрыва шестьдесят-девяносто из ста) сдетонируют все машины на стоянке и успевшие сесть. Нет, тут что-то не то, нужна проверка.

Перед вылетом, уже на старте, в кабину ко мне просунул голову контрразведчик, выкрикнул в ухо, покрывая шум мотора, контрольный пароль.

— Твой Волга, наш Дон.

Его сейчас и используя я.

— Дон, Дон! Я Волга.

И сразу ответ.

— Дон слушает.

— Я Волга, двести тридцать, — называю свой код и личный номер я. — Получил приказ, штурмовку отставить. Подтвердите ваш приказ.

И сразу голос командира полка, знакомый голос.

— Волга, я Дон. Двести тридцатый, — задание подтверждаю. — И открыто. — Бегельдинов, не слушай их, бей!

У меня отлегло от сердца.

— Вас понял, вас понял! — кричу я. И сразу. — Цель подо мной, разрешите атаковать.

— Атаку разрешаю. Снять предохранители! — А в ушах крик, визг.

— Я Коршун! Ястреб! Штурмовку отставить! Отставить!

Но я уже дал команды, я пикирую, за мной остальные штурмовики.

Этой штурмовкой было уничтожено до тридцати танков и самоходок, готовившийся немцами контрудар был сорван.